Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
своей вышедшей экспромтом шутке: так ведь уже уволили.
Сидящие вокруг арены зрители (здесь, кроме пятерых из квартиры адресата, находились ещё десять, которые подключились из других локаций), одетые в белые туники и обутые в открытые сандалии, увлечённо следили за сражением, лёгким движением руки подкидывая заветной энергии то одному бойцу, то другому, дабы действие длилось как можно дольше. Причём подкидывали и физически, и виртуально: желая внести свою лепту в битву, зритель прикладывал правую руку к области сердца и широким жестом выбрасывал её в сторону того или иного участника сражения. Тут из его ладони вылетали цифровые монетки (как я успел заметить, с профилем Цезаря на одной из сторон), которые щедро рассыпались с приятным уху переливчатым звоном над удачливым бойцом – индикатор над ним вспыхивал ярким светом, а количество необходимой для победы энергии росло.
Едва я увидел этот функционал, перед глазами всплыло полупрозрачное уведомление: «С возвращением! Текущий баланс: 2541 денарий. Вложить в битву / Освежить лук / Поблагодарить разработчиков».
К чёрту битву и разработчиков, что там с луком? Я азартно вытянул руки вперёд – стандартная белая туника, без излишеств. Посмотрел на ноги – те же самые сандалии. Чуть задержав взгляд на втором варианте, увидел перед собой виртуальный гардероб, разбитый по категориям: одежда, обувь, головные уборы, аксессуары. Тога оказалась не по карману, более прокачанные варианты обувки тоже. Из головных уборов понравилась шапка оракула, но опять же баланс не позволял. Оставались аксессуары, среди которых находились и совершенно фриковые для античной эпохи штуки: татуировка «Слёзы», которую следовало устанавливать под глазами, цепочка с перевёрнутым крестом а-ля сатанист, часы наручные винтажные «Полёт». Выбирать было из чего, но я кликнул на недорогую и притом эффектную голду под золото толщиной в палец, на которой висел пошлейший знак криптоюаня – на белой тунике она смотрелась нелепо и одновременно шикарно. На экране появился поздравительный аппрув, а на шее – выбранный аксессуар. Сидящие на трибунах зрители обратили на эту покупку внимание и одобрительно закивали в мою сторону. Так уже лучше.
– Ты чё, блят, дэлаеш, а? Я тэбэ пасматрет дал, а нэ дэньги мои тратить!
Адресат резким движением сорвал с меня очки и грозно уставился. В комнате замерло всё, и даже мутузящие друг друга бойцы недоумённо уставились в нашу сторону.
Мне стало не по себе. Буквально телом я прочувствовал огненный гнев хозяина квартиры – он незримо обжигал мои щёки, делая их пунцовыми от неприятной смеси стыда и страха. Напряжение в воздухе нарастало и грозило взорваться подобно шаровой молнии, но, к счастью, адресат остыл так же быстро, как и воспламенел.
– Ладно, давай мнэ свой чортов глаз и бэги атсюда. И штобы я тэбя болше тут не выдэл, снэжок.
Сказано – сделано. Бегу…
/Anton Notes
/Беглец
Он пересекал пустынный городской парк резкими короткими перебежками. Безразличная луна освещала грязные покосившиеся скамейки и облезлые ноябрьские берёзы, но его она будто бы обходила стороной. Это было как никогда на руку: несмотря на поздний час, машины по-прежнему с шумом неслись по пролегающему рядом шоссе. Говорят, Москва никогда не спит – как и он сам, по крайней мере последние четыре дня, из-за чего напоминает восковую мумию, а глаза то и дело норовят выпрыгнуть из орбит.
Когда-то, в далёком детстве, родители отдали его в секцию бега, куда он честно проходил целое лето, мечтая сделаться прославленным марафонцем… пока не сломал лодыжку на одной из стометровок. Казалось бы, ничего страшного, с кем не бывает. Но когда он окончательно восстановился, мать запретила ему возвращаться к бегу. Прошло почти двадцать лет, и он всё-таки воплотил свою детскую мечту – правда, теперь его регулярные марафоны были не привычными беговыми, а специфическими, химическими (хотя для многих сегодня это тоже вполне привычно).
И прямо сейчас, в этом безлюдном, запущенном, как его собственная жизнь, парке он намеревался наконец добежать до заветной финишной черты и забрать по праву полагающуюся ему награду – маленький, замотанный в плотную чёрную изоленту свёрток с драгоценным белым порошком, притаившийся под одним из этих худых, как и наш марафонец, деревьев. Координаты, присланные безымянным даркнет-дилером, говорили, что он уже совсем близко…
* * *
После того как сломанная в детстве лодыжка не без помощи родителей сломала ему жизнь, он кое-как дотянул до окончания ненавистной школы, поступил и почти сразу вылетел из столь же ненавистного института, а после устроился на самую низкооплачиваемую работу из всех, что могла ему предложить служба занятости, не желавшая выплачивать пособие по безработице очередному молодому лентяю-неудачнику.
Так он стал тестировщиком искусственного интеллекта. Звучало красиво, но по факту это был сущий ад: на такие места государство обычно пристраивало бывших или нынешних заключённых и других маргинальных персонажей, не нашедших себе места в крысином лабиринте неуютного мегаполиса.
Работа заключалась в том, чтобы круглые сутки сидеть в собственной арендованной комнате-конуре, уставившись в зияющую пустоту служебного росбука глазами десятков тысяч городских камер наблюдения и тренируя их всё лучше распознавать бесконечные физические объекты в холодном урбанистическом ландшафте: людей, животных, транспорт, остановки, лавочки, урны и прочие элементы столичной инфраструктуры. Эта, казалось бы, продвинутая высокотехнологичная система в действительности работала из рук вон плохо: механизм распознавания всё время ошибался, выдавая одно за другое. Антон был уверен, что дело тут в традиционной коррупции: деньги из налогов на систему выделялись колоссальные – и, судя по гордым заголовкам, бюджет с каждым годом только рос, – но очевидно, что до дела доходила лишь мизерная часть. Это было понятно по стыдным зарплатам тестировщиков, нанятых лишь в последнее десятилетие – до этого тестинг применялся в качестве исправительных работ для заключённых, возможно, поэтому качество системы было столь паршивым. Да и кодеры, судя по приватным форумам, получали сущие копейки. В общем, государственный бюджет, как всегда, пилили да пиздили. А оплачивала всю эту «нацпрограмму» непосредственная жертва тоталитарной системы – наивный, беспечный и откровенно похуистичный народ.
Уже к концу первой недели виски нездорово пульсировали, руки нервно тряслись, а глаза пересохли от бесконечного глядения в экран. Он не знал пытки хуже, чем эта работа, равно как и не знал, сколько таких же, как он, «заключённых» пытаются научить государство ещё эффективнее следить за теми, за чей счёт это государство живёт. Но он, как и все, нуждался в деньгах. Поэтому каждый день отсматривал от пятисот (минимальное требование работодателя) до тысячи (возможный максимум в лучшие дни) видеосцен с десятками объектов, каждый из которых
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
