дока, но мы оба знаем, что он изрядно закладывал, от чего и помер.
— Я не знаю, от чего умер доктор. Но моя жена умерла от горячки, оставив мне дочь. Вы и близко не подойдёте к моей девочке. Никто из вас. Если с ней что-то случится, однажды ночью ты проснёшься от арбалетного болта в башке и успеешь посмотреть на свой труп вылетевшими из глазниц глазами. Я достаточно ясно сказал?
— Более чем, — зловеще ответил его собеседник, — более чем. Но лето заканчивается. Скоро всё изменится. И нас будет много.
— Значит, хорошо, что я запасся болтами.
На этом драматическом моменте прозвучала музыкальная кода — передача закончилась.
— Как он может! — возмущённо сказала Директриса. — Какой чудовищный эгоизм! Ставить свои интересы выше безопасности города!
— Всё же дочь… — позволила себе проявить преступное несогласие с линией партии одна из подружек. — Я бы тоже задумалась…
— О чём бы ты задумалась! — взвилась Директриса. — Как тут вообще можно задуматься? Это же отродье!
Остальные дамы единым фронтом выступили на стороне лидерши, вогнав провинившуюся в бледность и дрожь:
— Ну ты даёшь!
— Скажешь тоже!
— Надеюсь, ты пошутила?
— А вдруг не отродье? — слабо возразила та. — Это же ещё неизвестно?
— Ну и что? — возмущается Директриса. — Даже если так, это один человек, а на кону общие интересы! Неужели непонятно, что лучше перестраховаться? Подумаешь, какая-то девчонка…
— Да-да, конечно, извини… — тут же сдалась та. — Разумеется, ты права. Да и девчонка, конечно, отродье. По всему видно.
— Да-да, все признаки налицо!
— Без сомнений!
— Ошибка исключена! — загомонили облегчённо дамы.
Конфликт был исчерпан.
***
Швабру и её белокурую подружку я обнаружил на заднем дворе. Моя уборщица мрачно смотрит на то, как девушка, надев защитные перчатки, выдёргивает из клумбы сорняки.
— Лезут и лезут, — жалуется та, — ну что ты будешь делать.
— Я? — злится почему-то Швабра. — Ничего не буду. У меня от этого места озноб и тошнота.
— Просто тебе страшно. Тебя всегда тошнит, когда ты боишься, я же знаю.
— А тебе нет? Тебе, правда, не страшно? Хочешь такую же клумбочку? У себя, там?
— А ты будешь ухаживать за этой?
— НИ ЗА ЧТО!!!
— Тогда не хочу. Кстати, мне кажется, получилось довольно мило. Фиолетовое мне всегда шло.
— Угу. Ты ещё табличку поставь.
— Какую табличку? — спросил я.
— Никакую, — буркнула Швабра. — Не подслушивай чужие разговоры. Чего надо, босс?
— Скажи, — обратился я к блондинке, собирающей садовый инструмент, — у тебя что, ключ от моего сарая?
— Нет, он без ключа открывается. Замок для вида висит. Дверь просто надо чуть-чуть приподнять.
Она продемонстрировала это, убрав туда грабли и ведро.
— Надо же. Не знал. Хочу закинуть вещи из бывшей кладовки, а то они коридор загромождают.
— Я вам помогу! — сказала девушка.
— Серьёзно? Зачем?
— Мне нечем заняться, и я люблю копаться в старом барахле. Можно?
— Я планировал поручить Говночелу, но, если хочешь, можешь поискать там что-нибудь интересное.
— Мы там уже нашли интересное, — мрачно сказала ей Швабра. — Наручники, ножи и колья. Ничего не напоминает? Оно тебе надо, подруга?
— Обожаю всё винтажное, нуарное и готичное! — засмеялась блондинка. — Как в комиксах, да?
— Дурочка сумасшедшая, — проворчала уборщица себе под нос.
— Да ладно, это забавно, — пихнула её кулачком в костлявое плечо подружка.
— Чёрта с два! — ответила Швабра, но всё же поплелась за нами.
***
— Слы, герла, ну ты ваще отпад, герла! — сказал обалдевший панк. — Я рили в крэшах. Май херт брокен.
— Только потяни ручонки к моей подруге, — рявкнула на него Швабра, — и я смету твои зубы с пола веником!
— Слы, жаба, не агрессируй! Я рили прусь от беленьких! Ты же рили блонда, герла? Никаких женских штучек?
— Это мой натуральный цвет, — приветливо улыбнулась ему блондинка, — а ты забавный.
— Ха! Забавный? Да я рили фронтмен крутецкой панк-руппы «Кринжовые Факеры»! Найди мне гитару, и я всем тут дам просраться!
— Штаны не забудь снять, просракер, — вызверилась на него Швабра.
— Слы, ну ты обломщица, жаба! Я ж не виноват, что ты на рожу стрёмная.
— Ах, я стрёмная? — зашипела на него Швабра. — Ну, всё…— Слы, босс! — спрятался за меня панк. — Ты на неё намордник надевай, что ли. У неё ж небось, укус, как у кобры!
— Так, закончили, — сказал я веско.
— Ты, — указал я на Швабру, — иди вниз, готовь столики к школьной программе. Иди, иди, потом в тарелку ему плюнешь.
— Рили, босс? Ты чо? — возмутился панк. — Ты ей разрешаешь?
— Она всё равно плюнет, разрешу я или нет, — заметил я философски. — А панков такие мелочи волновать не должны. Или ты не тру панк?
— Ха! Да трушнее меня пункера не найти, рили! Кринжовые Факеры, воу! — и он сделал пальцы «козой».
— Ты, — велел я ему, — будешь таскать в сарай вещи из коридора. Девушка хотела их разобрать, так что поступаешь в её распоряжение.
— Я рили весь твой, герла! — закивал панк. — Всё, что скажешь!
Швабра, злобно топая и бросая на Говночела многообещающие взгляды, ушла вниз. Я бы на его месте накладывал себе в тарелку только сам. Белобрысую подружку происходящее явно забавляет.
— Так, если не сложно, подавай вещи сюда, — скомандовала она.
— Без трабла, герла, рили!
— О, так вот куда они делись… — сказала девушка, открыв пакет с ношеной одеждой.
Я снова нашёл её в шкафу, засунул обратно в мешок и убрал в кладовку.
— А куда должны были?
— О, просто маленькое недоразумение… — улыбнулась она. — Можно вас кое
