Направляя Файсала во Францию и в СССР, Ибн Сау’д «стремится, по-видимому, также к тому, чтобы подчеркнуть в глазах всех стран и мусульман всего мира независимость своей политики в отношении Англии» (123). С учетом сказанного, подчеркивается в инструкции НКИД Кариму Хакимову, «наряду с линией на выдерживание нами в Аравии джентельменских, насколько это можно, отношений с Англией, надлежит искать возможности для сближения и даже координации действий с Францией, а также с Италией и США».
«Мы очень мало знаем о политике Франции по отношению к аравийским делам, – говорится в инструкции НКИД К. Хакимову; – между тем это имеет для нас весьма серьезное значение. Повсеместно наблюдаются глубокие антагонизмы между Францией и Англией, хотя антагонизмы эти нередко прикрываются. видимостью якобы тесной дружбы. Оба соперника предпочитают идти вместе ценой взаимных уступок, чем идти на колоссальные опасности и жертвы разрыва. Как отражается эта общая их схема в аравийских делах, нам было бы весьма желательно знать., чтобы выяснить., нет ли возможности для нас до некоторой степени координировать здесь действия с Францией» (124). Хотя в настоящее время «Франция, судя по всему, и не может быть для Сауда серьезной опорой в его противостоянии английскому давлению, положение может измениться и подтолкнуть Париж к более решительному, чем в данное время, отстаиванию французских интересов на Востоке в противовес английским. У нас нет намерений ставить палки в колеса между Саудом и Францией. Напротив, в таком сближении мы, скорее, заинтересованы» (125).
Советская дипломатия, как свидетельствуют приведенные выше архивные документы, содействовала, в меру имевшихся тогда у Москвы возможностей, прорыву в отношениях ‘Абд ал-‘Азиза ибн Са’уда с США и Францией.
Следует сказать, что, несмотря на согласованные между Москвой и правительством Ибн Са’уда сроки визита принца Файсала в СССР (в рамках его поездки по странам Европы, признавшим Ибн Са’уда), он тогда Советский Союз так и не посетил. Находясь в Париже, заболел и прервал дипломатическое турне (октябрь-ноябрь 1926 г.). «Из Парижа получено сообщение, – информировал К. Хакимова наркоминдел Г. Чичерин (31 октября 1926 г.), – что Фейсал по состоянию здоровья откладывает посещение СССР и Турции до лета. Мы надеемся, что это не является показателем изменения Саудом своей политики в результате обработки Фейсала в Лондоне» (126). Официальный визит принца Файсала в СССР, о чем мы еще обстоятельно расскажем в этой книге, состоялся в мае 1932 г.
Серьезное внимание во внешней политике в тот период времени Ибн Са’уд уделял выстраиванию отношений с крупными странами Арабского Востока, находившимися в зависимости от Англии, и в первую очередь с Египтом и Ираком, а также с Трансиорданией. Тогда же, в 1926 г., активизировалась и деятельность Ибн Са’уда на «южноаравийском направлении». Линия «сдержанного поведения», которой он придерживался до этого в отношениях с южноаравийцами, определялась характером его взаимоотношений с Англией и, в конечном счете, его в ней заинтересованностью, равно как и необходимостью решения задач по расширению и укреплению основ своей власти в Северной и Центральной Аравии, и прежде всего в Хиджазе. Стремясь заручиться поддержкой в своем «прорыве на юг» со стороны влиятельного в тех землях союза племен гафиритов, ‘Абд ал-‘Азиз направил в шейхства Аш-Шамал (Договорного Омана), конкретно в Шарджу, ‘Аджман, Умм-эль-Кайвайн и Ра’с-эль-Хайму, группу преподавателей и авторитетных мусульманских судей (кадий) – для работы в тамошних школах и органах власти. С их помощью он проводил политику укрепления среди южноаравийских племен симпатий по отношению к нему, новому повелителю Северной и Центральной Аравии. Активно задействовал в этих целях и издававшиеся в Каире популярные среди образованной и состоятельной части населения Прибрежной Аравии исламские журналы – «Эль-Манар» и «Эль-Фас».
Основная задача советской дипломатии в Хиджазе после Мекканского конгресса заключалась в том, как отмечал в Г. Чичерин в письме К. Хакимову (октябрь 1926 г.), чтобы ««всемерно содействовать упрочению позиций Сауда». «Что касается сформулированных Вами… пунктов практических задач по укреплению Сауда (способствовать дружбе между Саудом и Яхьей…, толкать его на мирную политику в отношении всех соседних стран., поддерживать Сауда через наше мусульманство), то не следует ли несколько дополнить их. Мы должны: 1) удерживать Сауда от вступления в Лигу и 2) в очень осторожной форме и исключительно под политическим углом советовать ему занять менее непримиримую и менее догматическую политику в вопросе о религиозных разногласиях между ваххабитами и мусульманством других толков. Такие мероприятия Сауда, как принуждение шиитов Эль-Хасы молиться под руководством ваххабитских имамов (если верить сообщению «Мончестер Гардиен») могут значительно затруднить примирение шиитских стран с Саудом» (127).
Позиция Советской России в отношении Ибн Са’уда, как видно из приведенных выше архивных материалов, была в целом корректной. Более того, – сориентированной на укрепление его авторитета и престижа в мусульманском мире. Акцент Г. Чичерина в рекомендациях К. Хакимову на оказание поддержки ‘Абд ал-‘Азизу «через наше мусульманство» далеко не случаен. «Теологическая резкость ваххабитов», писал Г. Чичерин, их предельно негативное отношение к другим школам и течениям в исламе, трансформировавшееся на практике в грубое притеснение последних, – все это вызывало резко негативную реакцию в исламском мире. И, как следствие, сужало возможности Ибн Са’уда для политического маневрирования в отношениях с Англией и состоявшими под ее протекторатом арабскими странами.
Так, Всеиндийская мусульманская конференция, открывшаяся 25 сентябре 1926 г. в Лакхнау и собравшая представителей почти всех мусульманских организаций Индии, в своих резолюциях по Хиджазу решительно осудила «проявление ваххабитами нетерпимости к остальным толкам». Более того, – заявила, что «индийские мусульмане не признают Сауда королем Хиджаза и требуют восстановления независимого правительства Хиджаза». В одной из резолюций конференции содержался даже призыв к мусульманам Индии воздержаться от совершения хаджжа до тех пор, «пока в Хиджазе не будет обеспечена свобода исполнения религиозных обрядов для всех мусульман». Решено было также «послать делегацию в другие мусульманские страны – для пропаганды против Са’уда и выяснения мер, которые можно было бы предпринять, чтобы на него воздействовать» (128).
В аналитических документах НКИД того времени делался вывод о том, что «содействие достижению компромисса между Саудом и мусульманами Индии больше отвечает интересам СССР, чем перспектива концентрации антисаудовских тенденций в исламском мире вокруг Каира». Иными словами, отчетливо прослеживалась линия советской дипломатии на оказание всемерной помощи Ибн Са’уду в «преодолении вставших перед ним серьезных трудностей религиозного характера». Ярким подтверждением тому – практические действия советской дипломатии по сужению рамок антивах-хабитской кампании в Персии (1926 г.). «К настоящему времени, – отмечал Г. Чичерин в одном из писем К. Хакимову, – нам удалось добиться в Персии некоторого перелома в антиваххабитской кампании, притупить антиваххабитские настроения среди шиитского населения Персии». Способствовала этому, как свидетельствуют документы АВП РФ, и в немалой степени, «заинтересованность Реза-шаха в ослаблении клерикалов, пытавшихся нажить себе на акциях ваххабитов политический капитал» и усилить, таким образом, свои позиции во внутренней политике Персии (129).
