— Кейт! — воскликнул он, как мальчишка, широко улыбаясь. — Не говорите мне, что я в вашем охотничьем домике. Я не поверю.
Она бросила взгляд на безвкусные розовые стены и содрогнулась.
— Приходится сказать, что нет. Что-нибудь вспомнилось?
— Я помню ружья, — сказал он, удивленно хмурясь. И тут же снова заулыбался леди Кейт. — Бог мой. Лорд Мертер не простил мне перепелки, да?
— Может быть, зайца. — Она ухмыльнулась. — Но никак уж не перепелки. Нет-нет.
— Ну хорошо. Это его не порадует.
Странное выражение появилось на лице Кейт, которое исчезло прежде, чем Оливия успела удивиться ему.
— Я не хотел никого будить, — сказал Джек. — Мне просто показалось, что я услышал голос Ливви.
— А теперь ты снова будешь спать, — сказала Оливия.
— Что за эмигранты? — вдруг спросил он, как если бы это только что пришло ему в голову. — И много их? У меня сложилось впечатление, словно их целый город.
Леди Кейт колебалась слишком долго. Оливия вздохнула.
— Так и есть, — сказала она, не зная, как продлить обман. Даже леди Кейт уставилась на нее. — Мы в Брюсселе, Джек.
Джек изумился.
— В Брюсселе? Что, черт возьми, мы здесь делаем?
— Мы в гостях. Леди Кейт любезно пригласила нас погостить.
Джек нахмурился, пытаясь решить неразрешимую задачу.
— Я не помню, чтобы мы приезжали в Брюссель.
— Память вернется, — сказала Оливия. — А теперь постарайся снова заснуть. Это то, что тебе нужно.
Он снова хитро улыбнулся ей.
— Если бы здесь не было герцогини, я бы сказал тебе, что именно мне нужно. Не обижайтесь, Кейт.
— Никакой обиды, Джек.
Оливия уставилась на него.
— Я сказала тебе. Нет.
Он сумел все-таки схватить ее руку прежде, чем она успела отдернуть ее.
— Поцелуй меня в счет будущего. Ты стала очень скаредной.
Оливия вздрогнула от его прикосновения.
— Ты очень разгорячен, Джек, — сказала она, надеясь отвлечь его.
Его взгляд был полон вожделения.
— Только для тебя.
Она приложила тыльную сторону ладони к его лбу, потом к вискам — надежный прием всех матерей — и поняла, что ее уловка обнаружила реальную проблему.
— У тебя лихорадка.
Лицо у него сделалось сердитым.
— Я не принимаю эту отговорку.
Она сказала себе, что делает это для того, чтобы он замолчал, Но когда наклонилась, чтобы поцеловать, то с трудом удержалась, чтобы не провести рукой по спутанным волосам и не обнять его. Щетина на его лице царапала ей щеку. Его губы идеально легли на ее губы. Его запах обволок ее. Ее тело помнило все.
Едва удержавшись от того, чтобы уступить, она отпрянула.
— Ну вот. Теперь можно заняться лихорадкой?
Он медленно улыбнулся, вид у него был совершенно беспутный.
— Ты имеешь в виду какую?
Она чуть было не ущипнула его.
— Может быть, это нога, — наконец признался он, оглядывая себя. Дьявольски болит. — Он уныло усмехнулся. — Прости.
Не потребовалось много времени, чтобы убедиться в правоте Джека. Откинув простыню, Оливия разрезала повязку и обнаружила, что швы нагноились, воспаленная кожа набухла и стала напряженной.
— В самом деле, Лив, — язвительно произнес Джек, — ты заставляешь меня краснеть. Откинь простыню еще на дюйм, и леди Кейт станут известны все мои секреты. — С его стороны было ошибкой посмотреть вниз. — О Боже, что это? Выглядит так, словно меня отделал бык.
— Ничего столь романтического, — сказала Оливия, стараясь сохранять хладнокровие. — Может быть, мне стоит позвать Харпера.
— Чепуха, — быстро произнесла леди Кейт. — Я пошлю за Грейс.
Грейс, должно быть, предчувствовала, что в ней будет нужда, потому что появилась, едва Джек сдался и улегся на спину. На ней был халат, очень похожий на тот, что был на Оливии, тусклые волосы она заплела в косу. Не утруждая себя любезностями, она откинула покрывала.
— Да, — протянула она, осмотрев рану. — Харперы предупреждали меня.
Оливии в голову не пришло представить Джека, пока Грейс не положила руку на бедро Джека, чтобы понять, насколько оно горячее. Джек схватил ее за руку.
— Мои извинения, мэм, но обычно я хотя бы представляюсь леди, прежде чем демонстрировать ей свои достоинства.
Грейс сделалась кирпично-красной. Оливия не могла найти слов. Никогда раньше Джек не сказал бы ничего подобного. Не в ее присутствии.
Но ведь он прожил без нее целую жизнь.
— Боже, Джек, — засмеялась леди Кейт, — вы явно усовершенствовали свой стиль.
Ей была подарена еще одна улыбка.
— Практика, Кейт. Практика.
Оливия только покачала головой. Леди Кейт представила Джека Грейс.
— Рад, очень рад, — сказал Джек, пожимая Грейс руку. — В каком университете вы изучали медицину?
Занятая осмотром его раны, Грейс отсутствующе улыбнулась.
— Моими университетами были войны на Пиренейском полуострове.
Джек кивнул.
— Мои извинения, мэм. Моя нога полностью в вашем распоряжении.
— Мед[8], — провозгласила Грейс. Он поднял бровь.
— Персик.
Грейс улыбнулась.
— Нет, я о том, что мы должны нанести на рану мед и забинтовать ее. Это прекрасно помогает при инфекциях.
— Отдаюсь на вашу милость, мисс Фэрчайлд. Лив, ты не могла бы посидеть со мной и подержать за руку, пока это средство не окажет своего чудесного действия?
— Я посижу немного, — сказала она, постыдно благодарная лихорадке, отсрочившей неизбежное столкновение.
По пути в буфетную, куда женщины отправились за лечебными средствами, Грейс сказала, что, как ни грустно, меда может оказаться недостаточно, Джек еще и простужен.
Оливия бросила на нее тревожный взгляд.
— Он поправится?
— Ему лучше поправиться, — саркастически произнесла леди Кейт. — Могу предположить, что месье не понравится, если он обнаружит в саду закопанное тело.
— Графа будет лихорадить еще несколько дней, — сказала Грейс. — Но я нашла женщину, у которой есть ивовая кора. Кора и мед, я уверена, помогут ему поправиться. Если, конечно, он не совершит какую-нибудь глупость.
