этих реальных чудесах давали средневековым европейцам отчетливые представления о Востоке.
Любопытно, что вся небывальщина — драконы, рогатые змеи, амазонки, птица рок и грифы, стерегущие золотые горы, как правило, вынесены Журденом за пределы тех стран, которые он посетил. Всеми этими чудищами Журден очень охотно населяет “Третью Индию”, или Восточную Африку, где он не был. Осязаемая, воистину существующая фауна и флора Востока вытесняет, таким образом, диковинных зверей и диковинные деревья и цветы, порожденные буйной фантазией авторов раннего средневековья. То же относится и к этнографическим данным: конечно, они не слишком точны и очень уж слитны, поскольку Журден не улавливает многих различий, характерных для Индии с ее невероятной этнической пестротой. Но и здесь отдается предпочтение всему зримому и доступному наблюдению, и не вина автора, если порой он меряет европейскими мерками чуждые и непонятные обычаи, не столько объясняя, сколько осуждая их.
Наряду с Марко Поло и Монтекорвино Журден обогатил средневековое европейское народоведение ценными сообщениями частного характера. Его рассказ о “язычниках, поклоняющихся огню”, дает верное и точное представление о парсах, приверженцах древнеиранского зороастрийского культа. Действительно, этот культ основывается на двух антагонистических началах — света и тьмы, добра и зла; парсы, не желая осквернять священные элементы — землю, воздух, воду и огонь, не предают трупы земле и не сжигают их, а бросают в “башни молчания” на съедение птицам. Журден не знал, конечно, что парсы переселились в Индию из Ирана в VII в., вскоре после вторжения в иранские земли арабов, но его сообщение о парсах-огнепоклонниках и их погребальных обычаях — первое в европейской историко-географической литературе. Как и Марко Поло, Журден описал обычай самосожжения вдов, принятый у индуистов.
Верно отразил Журден те перемены, которые внесли в жизнь народов Индии мусульманские завоевания конца XIII — начала XIV в. Арабские вторжения в Индию начались в конце VII в., а в 712 г. арабы захватили Синд. В конце X — начале XI в. северо-западные области Индии были завоеваны газневидским султанатом, и в результате этого завоевания произошла частичная исламизация Пенджаба. После распада газневидской державы в Северной Индии возникло царство Гуридов. Мухаммед Гури в конце XII в. завоевал Канаудж, Гва-лиур, Банделькханд, Бихар и Бенгалию. Таким образом, во власти мусульман оказалась значительная часть Индии. Незадолго до прибытия в Индию Журдена правитель крупнейшей мусульманской державы, Делийского султаната, Ала ад-дин (1296—1316) завоевал Гуджарат и в 1303, 1306 и 1309 гг. предпринял успешные походы в Декан. Его военачальник Малик Кафур в 1310 г. вторгся в Малабар и доставил затем в Дели огромную добычу. По словам хрониста Фиришты, Малик Кафур вывез в Дели 312 слонов, 20 тысяч лошадей и 96 тысяч манов (около тысячи тонн!) золота. Делийский султан Кутб ад-дин Мубарак Хилджи (1316—1320) завоевал в 1318 г. Тхану; в определенной степени с этим захватом связана была апрельская трагедия 1321 г., поскольку мусульманские наместники относились к христианским проповедникам с гораздо большей подозрительностью, чем правители-индуисты, хотя они в общем были довольно терпимы ко всем “неверным”.
Султан Мухаммед Туглак (1325—1351) неоднократно разорял Декан и заходил далеко в глубь южноиндийской территории. Под ударами делийских султанов исчезли многие древние царства. Однако уже в 30-х годах XIV в. в самом сердце Декана возникло новое индуистское государство — Виджаянагар, которое во второй половине XIV и в XV в. овладело всей территорией Индии к югу от реки Кистны. Одновременно в Северном Декане образовалось царство Бахманиев, мусульманские правители которого в XV b. распространили свою власть почти на все области, лежащие между Виндхийскими горами и Кистной. Приморские города Малабара, несмотря на многочисленные вторжения мусульманских завоевателей, сохранили свое былое значение и по-прежнему оставались крупными торговыми центрами, через которые шел поток товаров из внутренних областей Декана на внешние рынки.
Журдену принадлежит также справедливое наблюдение об исключительной веротерпимости индийцев, качестве, которого лишены были его единоверцы. И, пожалуй, наиболее существенная для современников особенность описания Индии Журденом — обилие информации, связанной с “тонкими специями”. “Описание чудес” — прекрасное практическое пособие для торговцев этими товарами и своеобразный курс географии пряностей. При этом Журден не только сообщает, где имеются те или иные “тонкие специи”, но и приводит ряд сведений о главных культурах; описания же баньянов, кокосовых и веерных пальм смело можно без существенных добавлений включить в современные справочные издания.
Второе путешествие Журдена в Индию. В 1328 и 1329 гг. Иоанн XXII направил на Восток несколько миссий; в Авиньоне вновь обратили серьезное внимание на восточные дела, но к этому времени события в монгольской империи приняли неблагоприятный для католического проникновения оборот, и папская курия озабочена была поисками новых путей в Индию и Китай: Иран, эта постоянная опорная база орденских миссий, в 20-х годах XIV в. был для них наполовину потерян.
Во-первых, Авиньону пришлось окончательно распроститься с надеждами на обращение в христианство иль-ханов Ирана. В 1310 г. иль-хан Ульдзейту перешел в ислам, мера, которая направлена была к укреплению связей с мусульманской знатью; мусульманином был и его сын и преемник Абу-Саид (1316—1335). Хотя Ульдзейту и Абу-Саид, соблюдая старые традиции, оказывали христианам покровительство, но в столице иль-ханов Султании и в Тебризе позиции миссионеров оказались подорванными. Венецианцы не без труда добились, заключая в декабре 1320 г. договор с Абу-Саидом, особой оговорки о неприкосновенности своих молитвенных домов. В 20—40-х годах миссионеры не раз становились жертвами антихристианских выступлений, разжигаемых фанатичным шиитским духовенством.
Во-вторых, в эти же годы держава иль-ханов вступила в полосу упадка и разложения. Обострилась борьба между различными группировками кочевой и оседлой знати, и тревожные годы правлении Абу-Саида были прелюдией окончательного политического распада Ирана и долгого периода феодальной раздробленности.
В 20-х годах XIV в. венецианский консул в Тебризе Марко да Молин доносил дожу Венеции, что в торговых делах наблюдается застой; он жаловался на небезопасность иранских дорог и отмечал, что столь же небезопасно стало в Тебризе, где иноземные купцы подвергались частым нападениям[142].
В этой связи папская курия в конце 20-х годов принялась за разработку планов миссионерской деятельности в Золотой орде и в Чагатайском улусе. Через южнорусские степи и Среднюю Азию шел главный путь в Китай, который в случае необходимости мог стать “запасным путем” в Индию.
“Нескольких епископов из числа братьев доминиканского и францисканского орденов послал папа в том же [1328] году с многими миссионерами в новые епархии, учрежденные в Персидской империи, во Внутренней Индии, в империи Эльджигадая, в хорасанских землях, в Туркестане и в Малой Индии, вручив им рекомендательные письма к тамошним
