до 1320—1321 гг., когда он объявился в Индии, почти ничего не известно. Строго говоря, он вовсе не Северак. В официальных документах эпохи Иоанна XXII говорится об Иордане, или Журдене Каталани, уроженце Северака. Следовательно, есть все основания полагать, что он был выходцем из Каталонии. В Лангедоке, Гаскони, Оверни, Пуату в XIII— XIV вв. проживало очень много каталонцев. Что же касается Северака, то в Юго-Западной Франции имеется пять селений с таким названием. Французский востоковед А. Кордье, издавший в 1925 г. “Описание чудес”, отдает предпочтение Севераку, расположенному близ селения Мийо в Руэрге, резиденции могущественных баронов Севераков. В конце XIX в. здесь проживало несколько семейств, члены которых носили фамилию Каталани, причем их наследственным промыслом была торговля мулами[136].
От этого руэргского Северака рукой подать до Кагора, родины Иоанна XXII, — обстоятельство довольно существенное: папа всегда радел о своих земляках, и в его буллах 1329 г., касающихся Журдена, эти кагорские мотивы проявляются весьма заметно.
Есть основания полагать, что на Востоке Журден побывал еще до 1318 г. В 1312 г. генерал доминиканского ордена Беранже де Ландор утвердил устав особой конгрегации “братьев-странников”. В эту конгрегацию привлекались молодые и здоровые монахи-доминиканцы, готовые к миссионерской деятельности среди язычников, сарацин и схизматиков[137]. Очень возможно, что в качестве “брата-странника” Журден совершил в 1313—1317 гг. путешествие в Иран и там овладел персидским языком; а по персидски он говорил свободно, чему свидетельством может служить его собственное признание в письме из Индии от 12 октября 1321 г. В таком случае следует считать, что в 1318 или 1319 г. Журден отправился из Авиньона на Восток вторично.
Маршрут этого путешествия легко прослеживается по его собственным путеводным указаниям. Журден морем прошел из одного из южнофранцузских портов в Грецию, затем переправился в Малую Азию и скорее всего из Смирны проследовал в Тебриз, по пути посетив города Великой Армении. Из Тебриза Журден отправился в Ормуз. В своих письмах из Индии 1321 и 1324 гг. Журден сообщает любопытные подробности о переходе из Ормуза в Индию. В Ормуз Журден прибыл в 1320 г. с миссионерами-францисканцами. Францисканцев было четверо: опальный спиритуал Томмазо Толентино, которому, по словам Журдена, перевалило за шестьдесят, Джакомо из Падуи, Пьетро из Сиены и Димитрий из “Тефилисия” (Тбилиси), “грузин, сведущий в языках” (по другой версии, Димитрий был мирянином армянского происхождения). Кроме того, Журдену сопутствовали двое “христиан-мирян”, причем один из них служил ему толмачом, так как хорошо знал “индийский язык”. Другой спутник был генуэзский купец Ланфранкино Гатуччи, который сопровождал Журдена и в дальнейших его странствиях. Журден и его спутники намерены были из Ормуза отправиться в Китай, по пути посетив Куилон. С этой целью они сели в Ормузе на корабль, идущий к берегам Малабара; однако буря отнесла их к северу и путешественники вынуждены были высадиться в Тхане, гавани, расположенной в низовьях реки Сальсет, к северу от современного Бомбея. Толентино и его спутники-францисканцы остались в Тхане, а Журден со своими компаньонами-мирянами на маленьком суденышке в начале 1321 г. направился в Броч, большой приморский город, лежащий севернее Тханы, в устье реки Нарбады; по дороге Журден остановился в городе Супаре, и здесь в апреле 1321 г. до него дошла весть о гибели в Тхане всех четырех миссионеров-францисканцев.
О трагических событиях в Тхане дает отчетливое представление “досье”, составленное по показаниям Журдена и миссионеров, побывавших в Индии вскоре после 1321 г. Это “досье”, приложенное к хронике XIV в. “Chronica generalium ministrum ordinis fratrum minorum” в 1928 г. было опубликовано А. Моулом, английским востоковедом и исследователем францисканских миссий XIII—XIV вв.[138].
Томмазо Толентино и трое его товарищей 9 апреля 1321 г.. были публично сожжены да тханском майдане, причем по материалам “досье” можно установить, что фанатизм местных мусульман был основательно подогрет самими миссионерами. Толентино в ходе весьма небезопасной дискуссии с тхааским кади (судьей) заявил, что “Магомет — это сын погибели и что он пребывает в аду, и что прокляты все, кто исповедует его ложную и нечестивую веру”. Богословский спор с судьей завязался в ходе расследования деятельности четырех миссионеров, и, судя по показаниям Журдена, судья от-пустил бы их с миром, если бы Толентино не высказался в столь резкой форме о пророке и его последователях. Журден прибыл в Тхану, когда не улеглись еще страсти, вызванные расправой с Толентино и его спутниками, и сам едва избежал гибели. “С той поры, — писал Журден, — остался я один в этом городе и два с половиной года странствовал в соседних землях, но так и не сподобился принять мученический венец... Меня томили в плену пираты, держали в темнице сарацины, меня поносили, проклинали, оскорбляли, и жил я все это время, как самый последний бродяга, и ходил в рубище, ибо не утратил я облачения моего святого ордена”[139].
Очевидно, до 1327 или 1328 г. Журден оставался в Индии. За это время он обошел все западное побережье Индостана, побывал в Малабаре, в частности в Куилоне, где пытался установить контакты с индийскими христианами-несторианами, и, возможно, посетил Коромандельский бере г. Особенно же тщательно он обследовал гуджаратские земли и район Куилона.
Около 1328 г. он отправился в Европу и через Иран и Малую Азию прошел в Италию и Францию. Вероятно, в середине 1329 г. Журден прибыл в Авиньон, где имел беседы с Иоанном XXII. Сведения, полученные из этих бесед, побудили папу основать 9 августа 1329 г. куилонскую епархию и спустя 12 дней назначить Журдена епископом Куилона[140]. По прямому поручению Иоанна XXII Журден осенью и зимой 1329 г. написал отчет о своем путешествии в Индию, озаглавив его “Mirabilia descripta”[141].
“Mirabilia descripta” (“Описание чудес”). Журден де Северак был подготовлен к своей восточной миссии значительно слабее, чем Монтекорвино. Уже кругозор этого доминиканского странника, большую дань отдает он предрассудкам и мифам своего времени. И тем не менее не очень образованный и падкий на всевозможные диковинки Журден чутко отзывался на запросы нового читателя. Поэтому и чудеса, им описанные, не такие уж чудесные: это в большинстве не вымыслы, а конкретные явления диковинной для европейского наблюдателя восточной действительности — бурные течения в Мессинском проливе, землетрясения в Фивах, кокосовые пальмы, деревья-рощи — баньяны, ручные слоны, крокодилы, непонятные обычаи обитателей Малой и Великой Индии. Разумеется, для Журдена, да и не только для него, кокосовые пальмы, баньяны и крокодилы были истинным чудом, но точные и подробные, а главное правдивые, сведения об
