пути между визитницей и морским портом. И центральная улица, по сути, была просто дорогой. Широкой и ровной.
Когда Ника вошла в поселок, ширина улицы смутила ее, и, свернув направо, она вышла на более скромную улочку. Она оказалась по земному уютной, с неширокой дорогой, по которой, похоже, никто особо не ездил. Между двумя рядами газонов располагался тротуар, выложенный не очень аккуратными, но симпатично раскиданными бесформенными плитками. А сами газоны были засажены невысокими кустиками и деревьями с просторными кронами, которые, вероятно, прикрывали от солнца прохожих в летний зной. На шпильках здесь идти было бы неудобно, но кто же ходит на шпильках по поселку?
Ника прошла вдоль улицы до самого конца, вдыхая влажный морской воздух. Ветер был сильным, но дул ей в спину, так что легкая ветровка с капюшоном справлялась с этим отлично.
Возле одного дома Ника остановилась помочь нервным и измотанным жильцам упаковать в коляску кучу вещей. Женщина с ребенком на руках покатила перед собой коляску в сторону порта, а навьюченный сумками муж поплелся вслед за ними.
Больше ей работы не нашлось.
В некоторых домах горел свет, внутри метались люди, занятые сборами. Ни раненых, ни нуждающихся в помощи она больше не встретила.
«Похоже, здесь все в порядке, никому моя помощь не нужна», — подумала она разочаровано, но решила все же дойти до конца этого ряда домов, а потом уже вернуться на центральную улицу.
Предпоследним оказалось элегантное строение. Ника даже замедлила шаг — до чего же красивым выглядел даже в темноте этот странный, слепленный из трех разных частей очень просторный дом, покрытый сухими длинными полосами, похожими на гигантские листья драцены. Таких деревьев она здесь еще не видела.
Свет в хижине не горел, но внутри мелькали отблески фонарика. Ника напряглась. Что-то здесь было не так!
Остановившись неподалеку от дома, она спряталась в кустах и стала наблюдать. Минуты три огоньки фонариков мелькали то в одной, то в другой части дома. Затем они погасли, и на крыльцо вышли трое мужчин. Они сгибались от тяжести упакованных то ли в пледы, то ли в шторы, тюков.
— Давай ко мне, — хриплым шепотом сказал один.
— Слишком далеко. Давай бросим вещи где-нибудь в кустах. Перенесем частями. Тащить все это будет подозрительно…
— Ты совсем дурак? Сейчас все бегают с вещами, не видел?
— Бегают. В порт или на визитницу. А не на соседнюю улицу.
— Не ссы. Шевели ногами.
Все трое направились к тротуару, в сторону сидящей в кустах Ники. Звать на помощь было бесполезно: в двух ближайших домах света не было, значит жильцы уже сбежали.
Пошарив в траве вокруг себя, она нащупала небольшой камень и часть расколотой плитки. Не слишком грозное оружие. Она пошарила еще и — о, чудо! — нащупала палку. Подтянула ее к себе. Увы, это оказалась не совсем палка, а срубленная ветка. С одного конца кто-то уже обрубил мелкие веточки, а на другом, словно растрепанная метелка, торчали тонкие прутики и засыхающими листьями. Но Ника этого не заметила.
Набежавшие вдруг облака скрыли звездное небо и луну. Стало совсем темно.
— Стой! Кто идет? — громко крикнула Ника, поднимаясь в полный рост.
Троица остановилась. Один выронил тюк, и тот глухо звякнул о плитки тротуара.
— Не гоноши, свои. Ты, что ли, Марго? — спросил хриплый.
И одновременно с ним второй рявкнул:
— Вали отсюда, прошмандовка!
Третий, помедлив, начал отступать и пискнул:
— Смываемся!
— А ну, верните вещи на место! — взревела Ника, поднимая палку.
В этот момент небо разорвала громадная молния, высветив женскую фигуру с высоко поднятой палкой, на конце которой трепыхались лепесточки.
— Пальма! — в три глотки завизжали воришки и, бросив тюки, бросились бежать под оглушительный раскат грома.
Ника опустила палку и озадаченно посмотрела им вслед. Затем подхватила один из тюков и с натугой поволокла к дому прямо по траве, чтобы сократить путь, но через несколько шагов споткнулась обо что-то мягкое и упала.
— Ох, что… кто это?..
Достав фонарик, она посветила под ноги. На траве лежал человек с залитым кровью лицом.
— Эй! Ты жив?
Покопавшись в маленьком рюкзачке, она достала аптечку, смочила ватку нашатырем и поднесла к лицу пострадавшего. Тот тихо застонал. Ника суетливо выхватила из рюкзака влажные антисептические салфетки и стала бережно вытирать раненому лицо. Наконец, он зашевелился.
— Пффсс… — прошипел незнакомец, с трудом разлепляя ссохшиеся от крови губы.
— Ты в порядке? Пошевелись. У тебя бровь рассечена, других ран не вижу. Можешь двигаться?
Ника отбросила испачканные кровью салфетки и достала новые, протирая ему лицо. Застонав, мужчина приподнялся и, кряхтя, сел, встряхнув головой. Затем вытер лицо рукавом рубахи.
Снова полыхнула молния.
— Это мой дом… Что со мной случилось?
— По-видимому, на тебя напали. Воры вытащили какие-то вещи из твоего дома. Но я их прогнала. Вещи — здесь, и еще там, на дорожке…
Вместе они втащили все тюки обратно в дом. Ника видела, что хозяин клюет носом, поэтому проводила его в спальню и отправилась дальше. Свет в хижине выключать не стала — может это убережет от нового нападения воров?
23:35
— Вернулась? — Шаман поднял голову от табличек.
— Хисан чокнулся, у него помешательство, такое же как у наших соседей. Он производит впечатление обезумевшего монстра. Я убежала от него, даже вещи пришлось бросить, — вздохнула Алин.
— Остерегайся его: если на него подействовало марево горы, то он не может контролировать свои поступки, — предупредил Шаман.
— Пока шла к тебе, мне пришла в голову мысль: а что, если Дух планеты насылает галлюцинации выборочно? Только на тех людей в поселке, кто совершает безнравственные поступки? Может, Дух читает мысли людей? Ты и я, прочие жители — для него, как открытая книга?
— Представь, что на тебя заползли муравьи. Ты будешь рассуждать о том, что они думали, когда лезли по твоей ноге? Ты их просто стряхнешь. Для Духа планеты мы — такие же муравьишки, не станет он думать о каждом, — рассудил Шаман.
— О каждом не станет, а вот наш коллективный разум может и послушает: надо всем сосредоточиться на добрых мыслях, вспоминать только благие дела всего человеческого рода, — продолжила Алин. — Тогда Дух планеты поймет, что нас уничтожать не нужно.
— Сейчас начнется ураган. Кто станет вспоминать о достижениях человечества? Все будут заняты тем, чтобы укрыться и спасти имущество, — ответил Шаман.
— Да, ты прав. Все хотят выжить. Знаешь, а ведь каждый будет думать о тех, ради кого им стоит жить. Я хочу сохранить наш поселок на планете, потому что у меня маленький сын, хочу, чтобы он вырос счастливым. Пожалуй, я пойду к нему. Провожу детей на причал к плотботу.
0:20
Сэм пошевелила пальцами рук и ног. «Совсем как после Шавасаны», — мелькнула одинокая мысль.
Голова раскалывалась. Что она здесь делает? Сэм была хрупкого телосложения, однако она не была неженкой. Но сейчас все тело ломило, и отовсюду веяло холодом. Слышался вой нарастающего ветра, усиливающего головную боль. Вспыхивающие вдалеке разряды молний освещали пустое унылое помещение. Сэм попыталась напрячь память: тщетно. Она приподнялась на руках, села и осторожно повернула голову влево, потом вправо. Вперед, назад. С закрытыми глазами сделала несколько круговых движений. Глубокий вдох, выдох. Еще раз. Уже лучше. Наконец-то открыла глаза.
— Ну что, дорогуша? Согласен, действие электрошокера совершенно пренеприятнейшее, — над ней улыбалось слащавое и тошнотворное лицо Редиски.
Память понемногу возвращалась. Да, теперь она отчетливо вспомнила,
