Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
такой «засахаренный», как его двоюродный брат — природный эритропоэтин. Узнав об этих тонкостях, нечестные спортсмены, чтобы не попасться на допинге, отказались от эритропоэтина в пользу гомологичной трансфузии — переливания донорской крови, сходной по характеристикам с их собственной. Но когда поняли, что всегда, за редкими исключениями[100], можно выявить, была ли эта процедура проведена, додумались до хитроумных способов аутотрансфузии, то есть стали применять переливание своей собственной, аутологичной, крови, собранной ранее. В ответ на это лаборатории вооружились новыми технологиями, позволяющими обнаруживать и такие уловки. Очевидно, мастера нечестной игры думали, что аутологичную кровь идентифицировать нельзя, ведь она принадлежит тому, кому ее переливают. Но не стоит забывать, что эту драгоценную жидкость хранили в специальном мешке, а полиэтилен, из которого он сделан, содержит пластификатор (ДЭГФ — диэтилгексилфталат) — вещество, придающее полимеру гибкость. Оно-то и может выдать принимавшего допинг!
Но на этом игра в казаки-разбойники не заканчивается. Раз ДЭГФ можно обнаружить, кровь стали хранить в мешках, изготовленных без него. Такие полимерные материалы существуют, и производство из них товаров медицинского назначения даже одобрено в Евросоюзе, поскольку ЕС объявил войну ДЭГФ, так как считается, что последний вредит эндокринной системе. В связи с этим уже проводились исследования, целью которых было обнаружить биологические изменения крови человека после аутотрансфузии, и один из нас принимал в них участие. Эти исследования показали, что такая процедура действительно оставляет характерные следы!
8. Зеркало безопасности
Кровь играет наиважнейшую роль в организме, поскольку она проникает повсюду, собирает информацию и распространяет ее по всему телу. Ну, почти по всему: клетки головного мозга в некоторой степени отгорожены от крови сложной системой — так называемым гематоэнцефалическим барьером. К примеру, роговица и хрусталик глаза не находятся в прямом контакте с кровью.
Кровь — ключевой игрок в процессах защиты нашего организма. С одной стороны, она активна в отношении многочисленных внутренних угроз, связанных с появлением и дальнейшей циркуляцией раковых или аутоагрессивных иммунных клеток. С другой стороны, защищает от внешних атак: от инфекций, последствий облучения (случайного или проводимого в лечебных целях), химических и медикаментозных отравлений, воздействия аллергенов и от других стрессов для организма. Так что клинический анализ крови показывает и то, насколько хорошо работает наша защитная система.
Кровь — неотъемлемая, хотя далеко не единственная, часть нашей защиты. В крови сосредоточена информация обо всех ее клетках, находящихся на разных стадиях развития или дифференцировки. Кроме того, она переносит молекулы, которые выделяются этими клетками или вырабатываются тканями, поврежденными либо инфицированными. И здесь кровь снова проявляет свою двуликость: она оказывается одновременно проблемой и ее решением. Проблемой, потому что время от времени кровь, как мы уже видели, переносит инфекционных агентов, а решение находится либо в ее универсальном оборонительном оружии — хорошо контролируемом воспалении, либо в узконаправленном — выработке антител. Так что кровь — часть сложной системы под названием иммунитет. Сегодня о нем говорят как никогда часто: каждый день на страницах газет обсуждается, как разные люди переносят COVID — бессимптомно, в легкой или тяжелой форме, — и влияет ли на течение болезни состояние их иммунитета; мы переживаем, как отреагирует иммунитет на вакцины, которые будут использовать, чтобы остановить пандемию.
При исправно работающей иммунной системе человек вполне может прожить лет восемьдесят. В среднем, разумеется. Как мы знаем, это удается, к сожалению, не всем, некоторые и вовсе умирают совсем молодыми из-за нарушений в иммунной системе. При этом число прекрасно себя чувствующих долгожителей растет, а ведь их организмы беспрестанно подвергаются многочисленным стрессам, таким как инфекции и/или сезонные аллергии. Секрет этого явления не только в благоприятном генетическом фоне, но также в санитарных условиях, в которых живет человек, и в сбалансированном питании.
Некоторые люди с ослабленным иммунитетом даже не надеются без медицинской помощи справиться с постоянной нагрузкой на организм. Откуда берутся подобные проблемы? Одна из вероятных причин — генетическая: человек может родиться с недостающими или бракованными кирпичиками в оборонительной стене своего организма, из-за чего все защитное сооружение теряет прочность. С другой стороны, иммунную систему могут подточить инфекции, рак, химиотерапия, иммунодепрессанты (к примеру, кортизон), воздействие радиации или токсичных веществ.
Вторичная иммунная недостаточность может быть как обратимой, так и необратимой. Первичными называют генетические врожденные иммунодефициты, способные, впрочем, проявляться не только сразу после рождения, но и позже — в раннем детстве или даже в молодости. Ко вторичным иммунодефицитам относят состояния, спровоцированные каким бы то ни было воздействием на организм, притом что раньше иммунная защита работала без перебоев. В настоящее время для лечения первичных иммунодефицитов применяют такие современные методы, как пересадка стволовых клеток костного мозга или коррекция генетической информации. Также может помочь переливание плазмы или инъекции ее фракций, например иммуноглобулинов. Метод лечения вторичных иммунодефицитов в каждом случае выбирается сообразно заболеванию пациента, при этом особое внимание всегда уделяется борьбе с инфекциями, поскольку они неотъемлемая часть клинической картины таких болезней.
На консультации в гематологические отделения нередко приходят пациенты с подозрением на иммунодефицит. Чаще всего у них обнаруживается очень низкий уровень белых кровяных клеток определенной разновидности (нейтропения) или аномальное распределение иммуноглобулинов в крови. При этом, если нейтропения выявляется у человека африканского происхождения, тревогу можно не поднимать: у таких пациентов, как правило, много липких молекул на поверхности клеток, которые, словно скотч, приклеиваются к стенкам сосудов, то есть нейтропения таких пациентов ложная. Эти клетки легко «отлепляются» с помощью инъекции кортизона. К тому же, чтобы убедиться в диагнозе, специалисты обращаются к «инфекционному» прошлому таких пациентов, и выясняется, что они заражаются инфекционными заболеваниями не чаще других.
Моральный выбор
Как-то раз международная организация по оказанию помощи беженцам направила на экспертизу к одному из нас африканца с нейтропенией (а значит, с высоким уровнем риска инфекции), которая оказалась ложной. Положительное заключение специалиста позволило бы организации ходатайствовать, чтобы ее подопечного не высылали в его родную страну (государство бедное, но военных действий там не велось). Пациент оказался очень приятным человеком, его судьбе можно было только посочувствовать, но медицинская этика не позволяет принимать в расчет такие аргументы. Чтобы оставить его в нашей стране, стоило прибегнуть к мотивам другого характера — политического или гуманитарного. Наука не имеет права лгать, даже если это ложь во спасение. Иначе как остаться в границах дозволенного, да и где они, эти границы?
Другой случай: страховая компания проводила расследование в отношении одной пациентки, которой в течение двадцати лет компенсировали лечение дефицита иммуноглобулинов (нехватки антител в плазме); у женщины фиксировались серьезные аллергические реакции (эту информацию мы проверять
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
