никогда не возникало о нем никакого вопроса». Перейдя после этого к украинским церковным расколам и дав краткий обзор их возникновения и развития – от «самосвятов» 1921 года до наших дней, митрополит Филарет сказал, что этот раскол вызван скорее политическими, чем церковными мотивами. Более того, среди его сторонников имеются люди церковно настроенные, и в глубине души они сознают неканоничность своего положения. К сожалению, в этих церковных группах господствует украинский национализм и тон задают его диссидентские борцы, которым совершенно чужды церковные интересы. Святая Церковь не теряет надежды на то, что украинские архиереи и их чада возвратятся в лоно Православной Церкви, но необходимо снова возвысить свой голос и призвать их принести покаяние в грехе разделения. Никто не покушается на их гражданскую свободу, они могут быть гражданами какого угодно государства и сохранять любовь к украинскому народу.[25]
Коснулся митрополит Филарет и Архиерейского Совещания 1961 года. Он упорно называл его «Архиерейским Собором» и говорил, что «нашему Собору необходимо одобрить его решения, ибо они вызваны предложением Совета Министров привести в соответствие церковное положение с гражданским законодательством о религиозных объединениях 1929 года». Вряд ли кому-либо из нас следует объяснять, что внешнее положение поместной Церкви внутри государства определяется законами этого государства, и Церковь должна ими руководствоваться и исполнять их. Все мы хорошо знаем слова святого апостола Павла: «Противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение». Но, очевидно, желая успокоить зарубежных членов Собора, митрополит Филарет добавил: «Постановления Архиерейского Собора 1961 года не касаются той части Русской Православной Церкви, которая находится за пределами Советского Союза, где юридические статусы наших Экзархатов, епархий, благочиний и приходов соответствуют гражданскому законодательству того государства, на территории которого они находятся».
Далее митрополит Филарет пытался доказать, что постановления 1961 года не нарушают основ церковного строя: «Разграничение обязанностей клира и исполнительных органов не означает разделения прихода на две части: духовенства и мирян – и не противопоставляет их друг другу. Приход по-прежнему остается единым целым и составной частью Русской Православной Церкви, а вместе и Вселенской Церкви Христовой. Он находится в каноническом ведении епископа, а настоятель храма является духовным руководителем его (прихода), в том числе и членов церковного совета, избираемых общиной из прихожан – правоспособных и доброй христианской нравственности. Исполнительный орган не должен вмешиваться в богослужебные дела».
От себя скажу, что митрополит Филарет пытался дать благоприятное толкование Постановлений 1961 года для Церкви и рисовал совершенно идеальную картину их применения в жизни. К сожалению, гражданские власти совсем иначе толкуют эти постановления (вернее, закон 1929 года, из которого он вытекает), а реальная картина церковной жизни сильно отличается от начертанной владыкой Филаретом. В самом деле, о каком духовном руководстве над членами двадцатки или исполнительного органа может идти речь, когда среди них нередко встречаются маловерующие и даже безбожники, подосланные советскими властями, не принять которых настоятель не может? Однако одно то, что митрополит Филарет хотя бы остановился на постановлениях 1961 года, можно рассматривать как утешительно положительный факт. Конечно, свое «выступление-доклад» митрополит Филарет закончил в патриотических тонах: «Гражданственность и патриотизм присущи православному христианству… Православная Русская Церковь была всегда с народом, она создала замечательные памятники, обогатившие русскую культуру и доныне являющиеся гордостью нашего народа. Русская Церковь способствовала воссоединению украинского народа с братским единоверным русским народом… патриотизм архипастырей, пастырей и мирян является составной частью церковной жизни после октябрьской революции… Церковь после 1917 года была освобождена от государственной опеки. В дни Великой Отечественной войны наша Церковь разделяла горькую чашу страданий своего народа… (потом последовали обязательные нападки на Америку и реваншизм). Мы не можем быть спокойными, когда в Юго-Восточной Азии и Ближнем Востоке агрессорами США и Израилем продолжается обострение и нагнетание международной обстановки… До каких же пор… Мы за мир…»
И все в таком духе до конца выступления. Я, должен сознаться, слушал доклад митрополита Филарета со все возрастающим раздражением, переходящим в негодование! Не столько от его смысла и содержания, а возмущаясь умолчанию. Несмотря на штампы и «советчину», а также заранее известные выводы, он умалчивал о вопиющих фактах церковной жизни на Украине. Он молчал о закрытии Киево-Печерской Лавры, преследовании почаевских монахов и массовом, как нигде в СССР, закрытии церквей и монастырей. Раздражение мое увеличивалось и из-за самого факта грубого несоблюдения выделенного ему десятиминутного регламента выступления. Вместо того, чтобы показать пример другим в послушании принятым на Соборе правилам, митрополит Филарет, пользуясь своим положением Экзарха Украины, сознательно – ибо его текст был подготовлен заранее – эти соборные правила попрал.
* * *
Следующим за ним получил слово митрополит Орловский Палладий (Шерстенников), старейший по хиротонии (1930 года) архиерей Русской Церкви. В своем выступлении, среди прочего, он сказал, что в докладах была дана широкая и объективная картина церковной жизни. Собор 1961 года привел в порядок, по его мнению, финансовую организацию Церкви. Выразил общее согласие со всеми действиями Патриарха Алексия и Св. Синода. Он высказал пожелания о предприятии новых шагов по ликвидации расколов, о том, что на упорствующих следует наложить санкции. Дарование автокефалии в Америке является выдающимся событием, «…с радостью я услышал о шагах по воссоединению со старообрядцами, считаю необходимым снять с них клятвы. Отмечаю огромный интерес в связях с инославными. То, что касается положения Церкви в Советском Союзе, скажу, что Церковь живет в нормальных условиях. Нарушение порядка при богослужении рассматривается как преступление. Но если духовенство или верующие сами нарушают законы, то они лишаются его защиты. Ну, а всем сомневающимся в этом я скажу: “Прииди и виждь, и убедись!”»
Затем выступил митрополит Антоний Сурожский. Его слово, как я уже сказал, несколько отличалось от обычного трафарета, что уже по сути было интересно. Он сказал, что как живущий на Западе, он больше осознает неправду и пагубность карловацкого раскола, чем те, кто живет в России. Ведь русские в СССР не знают и не представляют всей пагубности карловчан, но, тем не менее, он просит не спешить накладывать на них прещения, которые только повредят. Карловацкий раскол – событие не только церковное, а во многом историческое, и оно связано с событиями в нашей России. Этот раскол основан на страданиях людей, которые не поняли или не приняли трагедии, случившейся в нашем государстве. Мы посланы быть свидетелями Православия. Как говорится в апокрифах, нужно, «чтобы мера страдания превзошла бы меру греха». Владыка Антоний Сурожский сказал, что «когда Патриарх Алексий приехал в Лондон на его службу, то многие карловчане пришли
