Откуда-то возник вышколенный лакей, чтобы предложить блюдо сладостей сначала тетушке Кэйд, которая отказалась, потом Иное.
– Спасибо, Юрни! – сказала Инос и указала на маленькое пирожное. – Вот это, пожалуйста. Это Алопа пекла?
Блюдо опасно дрогнуло в руках юноши. Малиновый румянец разлился по его лицу от тугого воротничка до напудренных волос.
– Прошу прощения, мадам? – пробормотал он, заикаясь.
– Я просто поинтересовалась! – Инос одарила его милостивой, но торжествующей улыбкой. – Мне пришло в голову, что ты, вероятно, пробрался в кухню прошлой ночью именно ради ее стряпни.
Юрни чуть не уронил выбранное ею пирожное. Блюдо опять угрожающе накренилось. Он судорожно сглотнул.
– Нет, госпожа, – еле выдавил он, – я хочу сказать… Нет, госпожа.
Инос тихо хихикнула и ничего не сказала, позволив ему поспешно удалиться. Молодой Юрни был совершенно неотразим, когда он был не на службе, – так, во всяком случае, говорили горничные.
Инос уже собиралась отправить в рот первый кусочек пирожного, когда тетушка Кэйд сказала со вздохом:
– Ты не должна никогда так говорить со слугами, дорогая.
– Да? – Инос положила вилку, чтобы преодолеть искушение швырнуть все на землю. – Тебя расстраивает, что все эти старухи увидят, что я не способна жить по их правилам и разыгрывать из себя надменную мумию? Ты хочешь, чтобы я вела себя как мраморная статуя? Что плохого в том, чтобы обращаться со слугой как с человеком?
Кэйд закончила ряд и перевернула вязание.
– Совершенно ничего плохого, к нему и надо относиться как к человеку.
– Не думаю, что поняла тебя.
– Ты ведь не обращалась с ним сейчас по-человечески. Ты с ним обращалась как с загнанным в угол медведем.
– Я… – Инос не договорила, застыв с раскрытым ртом.
– Они ведь не могут тебе ответить, дорогая моя. Они-то как раз предпочли бы иметь дело с мраморными статуями, уверяю тебя. – Казалось, Кэйд вообще не поднимает глаз от вязания, но неожиданно она добавила: – А вот и герцог.
На террасу вышел герцог Анджилки вдвоем с каким-то человеком. Это должно считаться развлечением, с горечью подумала Иное. Раньше она ожидала, что человек, уморивший двух жен, окажется чудовищем, теперь же она не сомневалась, что они умерли от скуки. Анджилки был самым скучным из всех известных ей людей. Высокий и полный, с дряблым красным лицом и отвисшей нижней губой, он напоминал рослого, но недалекого ребенка. Его мать, вдовствующая герцогиня, полностью подчинила его себе, и единственное, чем он увлекался, – это отделка интерьеров. Он расширял Кинвэйл во всех направлениях, но архитектура для него была только средством. Ни строительство, ни конечная цель не были по-настоящему важны для него. Важен был сам процесс работы. Герцог проводил целые дни среди художников и декораторов, с наслаждением обсуждая планы, наброски и образцы. Его художественный вкус был безупречен, а результаты деятельности внушительны. Кинвэйл действительно был красив.
Но что толку в этой красоте, донимала Инос свою тетку, если тут ничего не происходит? Правда, она больше могла не беспокоиться, что герцог Анджилки станет добиваться ее руки, желая стать королем Краснегара. Краснегар наверняка понравился бы ему еще меньше, чем Кинвэйл нравился Иное. Кроме того, герцог не проявлял интереса к женщинам. Вот будь она рулоном обивочного ситца или образцом обоев, тогда бы она могла привлечь его внимание и даже вызвать румянец на его щеках.
Оживленное перешептывание дам показало, что герцог и его спутник направляются к ним через лужайку. Небось хочет попросить у мамочки разрешения принять ванну, решила Иное, но быстрый взгляд вокруг сказал ей, что вдовствующей герцогини не было поблизости. То, что с герцогом шел мужчина, тоже было странно. В Кинвэйле появлялось множество гостей – друзей и родственников, вплоть до самых дальних, но, как правило, это были женщины.
Куда подевались все мужчины? Кто-то, наверное, был в армии, кто-то, возможно, погиб в сражениях. Те немногие мужчины, которые появлялись на банкетах и балах, почти все были слишком старыми, чтобы представлять какой-то интерес, и были к тому же ужасно скучными. Казалось, что их основное времяпрепровождение – благовоспитанное ничегонеделание, а единственное развлечение – убийство птиц и животных. Очень немногие занимались чем-то полезным – к примеру, управляли поместьем. Один или два даже признались, что имеют отношение к торговле. Встречались здесь и путешественники, и солдаты, и чиновники, и священники. Но неужели во всей Империи не было интересных молодых людей?
В конце концов Кинвэйл стал казаться Инос неким зверинцем, где содержались женщины, пока мужчины где-то вдали вершили судьбы мира. Этот образ ужасно расстроил ее. Морской путь в Краснегар вот-вот закроется на зиму, и ей придется провести здесь все эти долгие тоскливые месяцы!
Тем временем герцог Анджилки достиг края рощи и представлял дамам своего спутника. Его туалет всегда был безупречен – ослепительно белый камзол и ярко-алые панталоны. Костюм дополнял темно-зеленый плащ, отделанный горностаем. Слишком жарко для лета, подумала Иное, но зато плотный материал гораздо лучше маскировал недостатки фигуры. У него явно был великолепный портной. Герцог перешел к очередной группе дам, и Инос впервые смогла рассмотреть его спутника.
М-м, совсем неплохо!
Незнакомец был сравнительно молод, что само по себе редкость. Инос практически не встречала в Кинвэйле юношей своего возраста. Должно быть, их еще не считали достаточно зрелыми и держали подальше от светского общества, поэтому она готова была согласиться и на тех, кто старше двадцати. Этот вполне мог подойти. Незнакомец был так же высок, как герцог, хорошо сложен и темноволос. Его темно-синий камзол и белые панталоны затмевали даже костюм герцога. Он не носил плаща, что подчеркивало его молодость. Его движения были полны грации. Да! Немного старше, чем хотелось бы, но совсем-совсем неплохо!
– Не надо так пялиться на них, дорогая, – прошептала тетушка Кэйд, держа вязание в вытянутой руке и напряженно рассматривая его. – Они не могут идти быстрее.
– Что? То есть прошу прощения?
– Мне кажется, они направляются к нам, – сказала Кэйд, уткнувшись в вязание. – Но вполне естественно, что сначала они хотят засвидетельствовать свое почтение всем остальным.
– Так вот что они называют молодым человеком, правда? Помнится, у нас в Краснегаре водились такие!
– Сарказм не подобает даме, – мягко заметила тетушка. – Постарайся не наговорить чепухи. Кстати, он был вчера на балу.
– Я его не видела!
– А он тебя заметил, – сказала тетушка Кэйд с удовлетворенной улыбкой.
Рассерженная Инос попыталась сделать вид, что поглощена своим вышиванием. Слова о прошлом вечере напомнили ей о ее трагедии – она потеряла рубиновую брошь матери! Она не могла простить себе такую небрежность. Инос была уверена, что брошь была на ней, когда она вернулась к себе, и что она сняла ее и положила на туалетный столик. Но утром броши там не оказалось. Конечно, дверь ее комнаты была заперта – тетушка Кэйд всегда настаивала на этом. Они подумали даже о воровстве, но от подобного объяснения пришлось отказаться. Даже команда цирковых кошек не смогла бы залезть в окно снаружи. Из всех украшений, доставшихся ей в наследство от матери, Инос больше всего любила именно эту брошь, а вот теперь она была так неосторожна, так глупа, так неблагодарна, что…
