спрашивал – молча скрутили, затолкали в бобик и увезли. Аленка, правда, не поверила, она-то сама не была свидетелем драки. Зависала в компании с девчонками в дальней комнате, с ее слов – ничего не слышала. Вышла, а меня уже нет. Ну и началось: зачем ты полез в драку, а что без тебя бы не справились, а как же я, и прочая муть, без которой и так голова болела.
В итоге мы опять поругались. Я пожелал Смирновой найти себе каблук со стальными нервами, а она что-то пискнула и бросила трубку. Собственно, ничего нового.
На утренней тренировке Рыжов, конечно, нас отчитал по полной. Заставил пробежать сто кругов ада, отжиматься, приседать, короче из зала мы не вышли, а выползли.
– Да в гробу я видел эти вписки, – буркнул Кирилл, стягивая с себя майку. На часах было почти восемь, в школу начал прибывать народ, а мы уже устали.
– Как будто он сам никогда не дрался, – вздохнул Юрка, облокотившись о холодную стену.
– И так все болит, еще и эти пытки, – протянул устало Женька.
– А нафига ты приглашаешь каких-то левых, Володин? – крикнул раздраженно я. Развернулся и поплелся в душ, громко хлопнув дверью. Тело ныло, мышцы гудели и даже под струями горячей воды не хотели расслабляться. На кровать бы плюхнуться, какао выпить и булочку заточить, а не это все…
На первый урок мы опоздали, химичка в очередной раз отчитала своим надменным тоном, подчеркивая, что с таким отношением никакого светлого будущего нам не светит. Сама же явно страдала от этого самого распрекрасного будущего: с мужем развелась, об этом вся школа болтала тогда, дочка вроде залетела от кого-то, а ей, на минуточку, всего семнадцать. В такие моменты я поражался, как люди могут учить жизни других, если за своей уследить не получается.
Мы с Михой не стали спорить, молча вошли в кабинет и проследовали на свои места. Отодвинув стул, я плюхнулся на него и зачем-то глянул в сторону Риты. Сегодня ее волосы были завязаны в конский хвост, а вот широким рубашкам и длинным юбкам девчонка не изменила. Лицо Марго вытянулось, я думал, она отвернется, как обычно делала, но Романова продолжала изумленно разглядывать меня. В ее взгляде читалась смесь тревоги и сострадания что ли. Я аж поежился – до того необычно, давненько так на меня не смотрели.
– Что? – шепнул, не выдержав напряжения.
– Ничего, – тихо ответила Рита и тут же подобралась вся, схватив ручку с парты, склонила голову над тетрадкой.
– Иногда парни дерутся, так бывает, – зачем-то пояснил я.
– Я думала, баскетболисты не дерутся, – прошептала себе под нос Марго. Она ничего не писала, только сжимала ручку в тонких, довольно изящных пальцах. На них не было модного маникюра или дорогих колец. Однако я почему-то продолжал пялиться на руки девчонки, не понимая, что в них такого магнетического.
– Когда обижают девушек, приходится драться. Крутые ребята всегда заступаются за своих. Это важное правило тайного мужского клуба.
– Им повезло.
– Им? – зацепился я не столько за тон голоса, сколько за такое просто и короткое слово. – Не вам? Ты не относишь себя к девушкам, из-за которых машут кулаками?
– Шестаков! – крикнула Юлия Игоревна. Умеют же люди портить атмосферу, а мы почти начали разговаривать. Хотя, лучше бы не говорили, зачем оно мне? Но, откровенно говоря, взгляд Риты тронул гораздо больше, нежели истерики Аленки. У меня даже настроение подскочило внезапно.
– Эй, ребят, – обратился я к народу. – Вы чего такие шумные? Я не слышу голоса нашей прекрасной Юлии Игоревны. Простите их, – растянув губы в улыбке, ерничал я. – Хотите, к доске выйду, так уж и быть.
– Хочу, – кивнула химичка. Однако пытать меня по домашке не стала, выдала задачу с прошлого урока и подсказала потом, когда я забыл формулу. Ну что женщинам для счастья нужно? Пара добрых слов, и они расцветают. Хотя, не все, вот Марго не расцветала. А может, я просто не говорил ей добрых слов или понятия о «доброте» у нас серьезно разнились. С другой стороны, плевать. Мне плевать на нее.
На перемене нарисовалась Смирнова. Нагло заявилась с подружками в класс, встала напротив нашей парты, а девчонки ее присели рядом с пацанами на галерке. Сначала она молча буравила меня взглядом, я-то не планировал с ней разговаривать, вытащил телефон, включил игрушку и залип в экран. Рита рядом что-то чиркала в тетрадке по литературе, короче, мы оба были заняты. Серьезно, на минуточку, заняты. Особенно я.
Аленка скрестила руки на груди, громко вздохнула, а потом обошла меня и начала вытворять какие-то максимально странные действия: пыталась протиснуться между мной и партой, куда только, не понял.
– Эй, – боковым зрением я заметил, что Смирнова потыкала пальцем в плечо Риту. Та отреагировала моментально, на меня вот так не реагирует, зараза.
– В чем дело? – спокойно поинтересовалась Марго.
– Будь добра, иди погуляй, – вроде и мягко, но в то же время требовательно заявила Алена. Я качнул головой, поражаясь выходкам Смирновой. Сначала устраивает истерики по телефону, на следующий день приходит устраивать публичные разборки. Нет, может в другой раз я бы и поговорил с ней, но после тренировки Рыжова ни сил, ни желания тратить нервы не было.
– Что прости? – переспросила Романова. Конечно, она офигела, да тут и я офигел от таких заявочек.
– Погуляй, говорю, – повторила с улыбкой на губах Аленка. Рита не посмотрела на меня, но начала медленно подниматься. Я стиснул челюсть, прикрыв веки. Часы громко тикали, за окном шелестела листва, стул со скрипом отодвинулся. Марго подалась вперед, но я схватил ее за кисть руки и резко дернул обратно.
– Она тебе не собачка, – рявкнул громко, оглянувшись. Смирнова вмиг побелела, в глазах ее блеснуло негодование и раздражение, в кассе же воцарилась гробовая тишина. Любит наш народ зрелища, хоть каждый день подавай.
– Витя, – сквозь зубы произнесла Алена. Рита попыталась вырваться, однако я лишь сильнее сжал ее руку.
– Единственная, кому следует выйти, это ты.
– Так значит? – между нами словно сверкнула молния. Я готов был подорваться со стула и силой вытащить Смирнову – до того напрягало ее присутствие. Хотя нет, меня взбесило другое: как она разговаривает с Ритой. Может, Романова и выглядит серой
