в спарринг с моим давним другом Данилом Булатовым.
– Что ты такой кислый, Вяземский? Бабы не дают? – ухмыляется Даня. Давно же мы не сидели в баре за стопкой коньяка. – Сто лет тебя не было. Что-то случилось? Слышал, ты женился, это правда?
– Правда, – с силой бью его в лицо и тотчас получаю ответный удар.
Валюсь на пол, жмурюсь что есть силы, прогоняя вертящиеся перед глазами цветные искры. Медленно поднимаюсь, чувствуя, как по телу проносится ток. Именно этого мне и не хватало – такой встряски.
– Булатов, не жалей меня, давай еще!
– Не держишь оборону, Глеб! Совсем ослабел. Сколько тебя, братуха, не было? Недели две?
– Бей, говорю!
Данил не жалеет сил. Да и я, будто вкладываю в удары все чувства, что испытываю. Голова проясняется, кровь с силой ударяет в виски, становится легче дышать. Кажется, даже мысли упорядочиваются.
– Рассказывай, брат, что стряслось? – отдышавшись, произносит Данил. Он снимает перчатки и бросает их на лавку.
– Я женился на матери моего ребенка, такие вот дела.
– Зачем? Ребенка можно ведь навещать, дарить подарки и… – мнется Даня. – Или ты… Она тебе тоже нужна? Та дамочка?
– Нужна и не нужна… Черт бы ее побрал. Долгая история, Дань. Она моя любовь из прошлого, но теперь совсем другая – самостоятельная, успешная, свободная. Случайно залетела в мою жизнь и чуть было не упорхнула. Хотела свалить в Америку с моей дочерью, но добрый человек своевременно рассказал о малышке. Я чудом успел, – вздыхаю и вытираю вспотевший лоб.
– Теперь делай все, чтобы не сбежала. Надеюсь, ты прилагаешь усилия?
Прилагаю ли я? Да мы с Карой как кошка с собакой! И секунды не можем провести спокойно.
Оставляю Даню без ответа, многозначительно кивнув. Отчего-то его вопрос зарождает в душе тревогу. Черт, а ведь Каролина может сбежать! Легко! Мы сегодня столько наговорили друг другу… На автомате принимаю душ и прыгаю за руль. Мчусь по вечернему городу, в красках представляя страшную картину… Я вхожу в пустой дом, ступаю по деревянному полу и ничего… Совершенно ничего не слышу, кроме своих шагов и сбившегося в груди дыхания.
Паркуюсь возле ворот, облегченно вздыхая: в окнах горит свет и мелькает телевизор. Значит, не уехала. А Миланка смотрит мультики.
Бесшумно распахиваю входную дверь, стаскиваю обувь и направляюсь в кухню, учуяв потрясающий аромат. Ну ничего себе… Каролина смогла меня удивить – если это ужин, ей-богу, я отблагодарю ее аплодисментами. Она еще не видит меня – споласкивает в раковине чашку и суетливо прячет ее в шкаф. Застываю в проеме и почти не дышу, наблюдая за ее стараниями. Короткие трикотажные шорты облепляют ее аппетитную попку, а тяжелая грудь подрагивает от каждого движения…
– Привет, – хрипло произношу я, решаясь себя обнаружить. Не желаю ее пугать.
– Ох! Я и не слышала, как ты вошел. Господи, а это что? – она взмахивает ладонью, показывая на мою ссадину. – Ты подрался? Глеб, это связано с похищением Миланы? Где ты был?
В ее глазах плещется неприкрытое волнение. К лицу приливает кровь, а подбородок дрожит… А у меня, блять, сердце заходится от радости: я хочу, чтобы она волновалась обо мне… Хочу, чтобы ждала на ужин и старалась для меня… Хочу ее – лгунью и зазнобу, без которой меня сжирает черная тоска.
– Глеб, давай я обработаю. Боже ты мой, хорошо, что Милочка смотрит мультики, она бы испугалась, – тараторит она. Хлопает дверцами и вынимает с верхней полки вату, перекись и еще какую-то фигню. Раскладывает баночки на столе и льет щедрую порцию жидкости на ватный тампон. Ее тонкая ручка вспархивает и опускается на мое лицо. Кара складывает губы в трубочку и осторожно дует на дурацкую ссадину… – Сейчас будет легче. Сейчас все пройдет.
– Кара… – не выдерживаю ее заботы, взмахиваю руками и касаюсь плеч. Глажу нежную кожу, утопая в блестящем взволнованном взгляде. – Спасибо тебе, но это ерунда.
– Где ты был, Глеб? – шепчет она, продолжая осторожно промакивать ссадину.
– Чем это так вкусно пахнет?
– Супом и пирогом. Я, наконец, довела мясо до нужной кондиции. Уж не знаю, сколько было лет бедной корове, но оно варилось три часа. А пирог… там очень простой рецепт, его любой сможет приготовить, а еще цветы…
– Какие цветы? – обнимая ее за плечи, сиплю я.
– Я нарвала пионов в саду и поставила вазы во всех комнатах. В доме хорошо пахнет.
– Кара, прости меня, – вдыхаю аромат ее волос – ванили и пионов. – Я наговорил лишнего, извини. Я буду стараться стать для тебя пусть не любимым, но приемлемым мужем. Да мне и не нужна любовь, я не сопливая девочка. Тебе, наверное, тоже…
– Ладно, Глеб. Садись ужинать, – сухо произносит она и высвобождается из моих объятий…
Глава 30
Каролина.
Совсем недавно я хотела уехать и никогда больше его не видеть, а сейчас смотрю, как он с аппетитом ест мой ужин. Прячу улыбку, пытаясь себя чем-то занять: убираю посуду в шкаф, протираю столешницу. И когда я успела стать хозяюшкой? Обо всем на свете забыла – работе, встречах с клиентами, фирме… Свирепый настоятельно советовал воздержаться от походов в общественные места, значит, придется какое-то время стать для Глеба Золушкой… Ничего не поделаешь – безопасность превыше всего.
– Спасибо, Каролина, суп очень вкусный. Я его не так чтобы люблю, но… – Глеб поднимается с места и протягивает тарелку.
– Вяземский, ты не можешь без «но», – улыбаюсь я. – Чем займемся? – странный вопрос срывается с губ, заставляя покраснеть.
Глеб прищуривается и заключает меня в кольцо своих рук. Зарывается носом в мои растрепанные волосы и шепчет в самое ухо:
– Сегодня я был готов тебя отпустить, Каролина. Был уверен, что эта ночь станет похожей на мои ночи без тебя. Я ведь…
– Глеб, ты же сам мне сказал, что не обижен женским вниманием? О чем тогда ты говоришь? Не я, так другая согрела бы твою постель. И недавно ты сказал, что не нуждаешься в чувствах, а мне… – задыхаюсь дурацкими словами, наблюдая за его взглядом – разочарованным и сбитым с толку.
Глеб раскрывает губы, чтобы ответить, но в последний момент отказывается от возможности поговорить начистоту. Не нужна ему любовь? И семья не нужна? Тогда кто я? Случайно залетевшая на огонек Золушка? Или домработница, готовящая обеды и ужины? Кто? Ему жалко для меня нескольких слов…
– Лера…
– Прости, что изменила твою жизнь… Я не хотела, честное слово. Думала, улечу в Америку, и все станет прежним – упорядоченная жизнь, бизнес, забота о дочери. Зачем ты узнал,
