но сегодня кровососы то ли чувствовали приближение грозы, то ли скорое похолодание, а может, Дряблый пах как-то особенно притягательно, в общем, они не давали спокойно и шагу ступить — сплошняком покрывали одежду, пытались проткнуть носиками-иглами ткань и даже резиновые сапоги, норовили заскочить в нос или рот.
А вторых отпугивал оберег, выданный местным хозяином, трясинником. Обычно благодаря амулету мужчина лишь изредка улавливал смазанные движения за бесконечными кочками, и чаще всего даже не был уверен, кого увидел — нечисть или обычную выдру. К тому же кикиморы выглядели по-разному — одни казались симпатичными, хоть и зелёными, другие почти ничем не отличались от лягушек, третьих можно было легко перепутать с гнилым пнём или старой корягой, а жители Советов разбираться в разнообразии нечисти желанием не горели. Кикиморы, и всё тут, не лезут к жилью, не мешают ходить по топи, и ладно. И присматриваться к ним во время мимолётных встреч не обязательно.
Но сегодня эти отвратительные создания словно с ума сошли: выныривали прямо под ногами, фальшиво пугались и, мерзко шлёпая перепончатыми лапами по зыбкому болоту, отбегали в сторону, а потом принимались корчить рожи. Или шуршали камышовыми зарослями, или ухохатывались где-нибудь за спиной, а один раз вообще предложили «сочному мужичку» забыть о проблемах и «попробовать навьих утех». Нападать, правда, не нападали, на дно утащить не пытались.
Словом, то ли амулет выдохся, а значит, скоро трясинник затребует новую жертву, то ли на болоте произошло нечто, перевозбудившее обитателей, то ли хозяин болота утратил контроль над холопами.
Дряблый, чем дальше уходил от дома, тем больше нервничал: для ягод ещё не время, а лекарственные травы и крупные куски болотной руды что-то всё никак не попадались. Даже ни одного гнезда ржанки, яйца которой очень востребованы у колдунов, не встретилось. А ведь послезавтра должны прибыть гомельские курьеры, не хотелось бы, чтобы сотрудничество закончилось, толком и не начавшись. Их маленькая коммуна только-только стала забывать, что такое зверский голод, холод и смерть — внезапная связь с крупной колонией принесла ощутимые плоды в виде продуктов, лекарств и полезных колдовских штук. С крупным торговым поселением обменивались всего три раза, а насколько проще стало жить. Посыльные однажды очень прозрачно намекнули, что получить вид на жительство в Гомеле сложно, но вполне возможно, а в поселениях-спутниках вообще почти без проблем, достаточно доказать свою адекватность и готовность работать, причём где угодно и кем угодно. Да ещё, когда Жора и остальные мужики с острова сходили в Гомель «на экскурсию», оказалось, что шеф курьеров — старый-престарый знакомый из прошлых времён. Когда-то работали в одном салоне сотовой связи. В те славные времена они не особо общались, потому что Жора по молодости предвзято относился к людям других национальностей, но теперь обрадовался Тимуру, как родному. А Тимур, с свою очередь, пообещал посодействовать, если вдруг что. Лишь попросил не спешить, мол, нужно посотрудничать, заработать, так сказать, репутацию, в общем, стоит подождать.
Может, если получится переехать в более цивилизованное место, Диана перестанет смотреть на него, как на пустое место?
Но, чем меньше ресурсов на продажу, тем меньше шансов выбраться с Советов. Тогда и Тимур не поможет. Сегодняшний день не принёс ничего, кроме нескольких небольших пористых рыжих «камешков», общим весом не более трёхсот грамм. В прошлый раз здоровенный булыжник в тридцать кило обменяли всего лишь на два десятка гусиных яиц и полмешка кукурузных зёрен, причём обжаренных, то есть, таких, которые бессмысленно сеять для получения урожая. Жора считал, что тот, кто выращивает эту кукурузу, не желает плодить конкурентов и терять рынок, а не заботится о вкусовых качествах. По крайней мере, у него лично был бы именно такой мотив для прожарки.
Вдобавок, если он ничего толкового не принесёт, жители острова станут подшучивать над ним сильнее обычного. Шуточки «островитянам» казались добрыми и не обидными, Дряблый же двадцать четыре часа в сутки чувствовал себя униженным.
Настилы и вешки, а значит, изученная часть болот, кончились метров пятьсот назад, так что мужчина передвигался медленно и осторожно. Перед тем, как сделать шаг, тщательно исследовал дно палкой. Приходилось петлять, потому что хватало мест, где палка так и не натыкалась на твёрдую поверхность. Или натыкалась, но при малейшем нажиме преодолевала сопротивление и легко проваливалась в неведомые глубины. Каждые три-четыре шага мужчина наклонялся и шарил руками в чёрной воде. Попадались комки грязи, камни, чьи-то кости, прочая трудно идентифицируемая ерунда, а руды, к сожалению, не было.
«Вообще, не обязательно в Гомель. Мир большой, может, и найдётся место, где меня оценят по достоинству и примут. Тимур поможет сняться с обжитого места, а Диана пусть делает выбор, кто ей важнее, муж или трахальщики. И без неё можно новую жизнь начать».
Жора мечтал о холостяцком будущем, не осознавая, что до тех пор, пока Диана его не прогонит, он никуда не уйдёт. Будет терпеть её показное равнодушие, бесконечные грубые шуточки от остальных мужчин и снисходительные насмешки женщин. И прозвище это отвратное, и лишения, и всё остальное.
И дело было не в любви или привязанности. А в чувстве вины. То, что Дряблый сотворил, простить нельзя. Вот Диана и не простила. Но и не прогнала, оставляя призрачный шанс на то, что когда-нибудь всё наладится. За этот шанс Жора и цеплялся, потому что, если останется в одиночестве, тут же повесится на ближайшем дереве.
Потому что он сам себя тоже не простил. Но, конечно, так глубоко в собственной душе Дряблый не копался и продолжал мечтать, как убежит от проблем и женщины, которая когда-то его любила, а теперь презирает.
Впереди, шагах в десяти, Жора увидел островок. Гораздо меньший, чем жилой, но такой же полноценный — земля, немного возвышающаяся над чёрной водой, определённая растительность, дающая понять, что это — полноценная суша, а не обманка, которая засосёт тебя по самую макушку, едва на неё ступишь. Именно под берегами таких островков велик шанс найти руду. А если повезёт, то и вся суша может оказаться железом, прикрытым сверху тонким слоем почвы.
Жора обрадовался так сильно, что чуть не забыл проверить дно перед тем, как сделать шаг. Но вовремя спохватился, и очень медленно, сосредоточенно, покружив немного по трясине, вышел-таки к берегу. Тот был высоковат, так что пришлось цепляться за корни и осоку, чтобы оказаться на острове.
Забравшись на сушу и встав в полный рост, Дряблый тут же забыл о руде.
На сырой чёрной земле, покрытой чахлой и редкой травкой, лежал труп. То, что это мертвец, понял бы даже ребёнок: комары неизвестным человеком не интересовались, нос, щёки и губы съел кто-то из обитателей болот, живот то ли порезан, то ли разорван —
