Книга Агапи в Радужном мире - Агаша Колч

Ездовые животные, чувствуя приближение жилища и надеясь на скорый отдых, торопятся закончить отрезок пути. Но наш возница с каждым шагом бежал всё медленнее. И вот уже совсем остановился. Постоял в упряжи, похмыкал сам себе что-то, а потом решительно установил стопор и закрепил тормоз. Сбросил постромки, помогающие тащить тележку, и подошел к нам:

— Госпожа, вот вернусь я в Столицу и спросят меня: «Возил ли ты девицу молодую с пацанёнком?» Что отвечать прикажешь?

— По заветам Пресветлой отвечать следует правду, — сдержанно ответила я, не понимая, куда клонит наш возница.

— Ну да, ну да, — покивал собеседник. — Так и скажу: «Села девица молоденькая с пацанчиком, но передумали отчего-то и, сунув монету за беспокойство, убежали. Зато другие седоки пришли. Тётка толстая с девочкой-служанкой. Их и увёз в Деревеньку». Так?

— Так? — растерянно переспросила я.

— Так! — хлопнув раскрытой ладонью по отполированной временем оглобле, подтвердил возница. — Зачем бежать, если спрятаться не можешь? Как ты толстозадую караульщику показала? — и, видя моё недоумение, фыркнул в кулак. — Аппетитная, чего уж… Вот так и вас с мальчонкой пусть все видят. Поняла?

Я кивнула. Вот так, уважаемая. Возомнила о себе невесть что. Водоёмы строишь — планету улучшаешь; с рутлами якшаешься — обязанности богини на себя взяла. Кажется, во всём мире круче только варёные яйца. На деле же простой возница вычислил за пять минут. Хорошо ещё, что Службе слежения не сдал. И не просто вычислил, но ещё и план действий предложил, чтобы спрятаться смогла.

Нужен морок. Толстую тётку с девочкой-служанкой искать не будут. Если у них есть ориентировка, то на молодую женщину, путешествующую в сопровождении подростка.

«У них». «Они» — это кто, и что за новые козни посылает мне жизнь? Я несколько раз пыталась дотянуться до Инка, чтобы получить ответы на кучу появившихся вопросов или совет, как быть дальше, но безрезультатно.

Морок получился первоклассный. Даже вес своему телу прибавила, что недовольно подтвердила тележка, скрипнув под плотным иллюзорным задом.

— Госпожа, я теперь всегда девчонкой буду? — подёргал за рукав вдавленный в угол моим мощным бедром Аеркныс, рассматривая свои тоненькие пальчики с обгрызенными ногтями.

— Нет, малыш. Мы скоро вернём себе прежний вид. А пока так. Кстати, тебя как зовут?

— Аер… — начал было мальчик, но быстро понял, в чём подвох вопроса, и поправился, — Аернаса — любимая дочь.

— Ничего, если я тебя буду просто Аер звать?

— Зови.

Деревенька по сути деревенькой не была. Большой дачный посёлок, некогда бывший чисто сельскохозяйственным поселением. Но сейчас фермерских подворьев осталось немного. Их теснили дома, прятавшиеся за глухими, как в Столице, заборами.

У крестьян не принято отгораживаться друг от друга наглухо. Мало ли какая помощь от соседа понадобится. Сегодня я тебе помогу — завтра ты мне.

— Куда править, госпожа? — вновь остановился наш возница. Обернулся, увидел изменения, произошедшие с нами, довольно крякнул.

— К дому Ывносара, если знаешь такого.

— Как не знать. Сколько раз возил к нему целителей разных, — вздохнул возница. Поплевал на ладони, взялся за оглобли. — Поехали!

— А молодая госпожа не смогла приехать? — хлопотал вокруг нас фермер, не зная, куда посадить и чем угостить.

— Нет, — едва слышно прошелестела я. На голос морок не набросишь, и пришлось притвориться безголосой, — может, потом. Позже. Проводи к жене.

От тяжёлого воздуха, стоявшего в комнате, хотелось бежать.

— Что это?! — чуть было не сорвалась на крик, едва не порушив всю маскировку.

— Последний лекарь так приказал. Говорит, что тело само выработает вокруг себя целительную субстанцию, и…

Но я уже не слушала объяснений отчаявшегося крестьянина. Срывала с окон пыльные тряпки, закрывающие окна, и впускала в комнату свет и свежий воздух.

— Воды! Много горячей воды и лохань, в которой смогу жену твою вымыть, — шипела я как кобра, которой наступили на хвост. — Тут и здоровый загнётся, а больному выжить почти нереально.

Дремавший до нашего приезда дом захлопал ставнями, дверьми и наполнился топотом ног людей, спешащих выполнить приказания.

Со слов Ывносара мне думалось, что живут в доме человек пять: он, жена его и дети малые. Оказалось, что много больше. Два взрослых сына со своими семьями, незамужняя сестра жены и две девочки-подростки — младшие дочери крестьянина.

Он что, их всех посадил себе на шею и везёт? Странная ситуация.

Пока комната больной осталась в нашем полном распоряжении, я запустила по полу и стенам очищающие вихри, выход которых направила за окно.

— Ты вместо того, чтобы глазами хлопать на мои фокусы, болящую осмотрел бы, — прошептала я Аеру. — Сможешь ли чем помочь?

— Так уже… — потупился мальчик.

— И каков диагноз? — сбрасывая последний поток воздуха за окно, спросила я юного целителя.

— Чего? — не понял вопроса подросток.

— Больна она чем?

— Ничем. Может, и было что вначале, но уже прошло. А то, что сейчас происходит, — это последствия неправильного лечения и внушения, — вынес вердикт мой протеже.

— Вот, и я так же говорила! — в окне показалась женское лицо. Тётенька осмотрелась по сторонам, подтянулась на руках и кулём перевалилась в комнату.

Больная безучастно смотрела на происходящее вокруг неё. Словно всё равно было ей — жить дальше или умереть.

— Там как было-то, — горячо зашептала незваная гостья, — подруга у Турны нашей была. Только не подруга она никакая, а злыдня. В глаза говорила слова ласковые, а за спиной нож держала. Завидовала она Турне сильно. Но люди же слепые. Они только слышат, а дел видеть не хотят. Турна замужем, деток рожает, а змеюку замуж никто не берёт. Только я услышала однажды, как спросила она Ывносара: «Если бы ты вдруг вдовцом стал, взял бы меня в жёны?». Что он ответил ей, я не услышала, но вскоре Турна болеть начала.

— Ты думаешь, что жену Ывносара травят? — ахнула я.

— Уже нет. Но последствия остались. Злыдню-то вдовец заезжий замуж взял и увез из Деревеньки. Некому вредить стало.

Мы с Аером переглянулись. Отравления лечить сложно. Необходимо знать, чем травили, как долго и в каких пропорциях. Даже не надеялась, что мальчик справится.

— Госпожа, а чем обычно травят неугодных в ваших краях? — вдруг спросила моя