Конечно, я не смогу и дальше жить в таких шикарных номерах, когда мама уедет, мне нужно будет найти жилье.
Пока мама принимала ванну, восторженно вскрикивая от джакузи, я набрала номер хозяйки квартиры, которую мы с братом снимали.
- Здравствуйте, Елена Олеговна, - произнесла я после «алло».
- Ой, Анечка, - сочувственно произнесла женщина, - бедняжка! Я тебе так соболезную…
- Спасибо.
Ее то явно, в отличие от меня, допрашивали. Я как-то задалась вопросом, почему меня не трогают следователи, но ответ пришел сам собой. Видимо, пока я была в невменяемом состоянии, меня просто не отдал Тимур. Я убедилась, что он может все.
- Я хотела спросить, - я сглотнула, - могу я дожить две с половиной недели до конца срока аренды? А потом съеду?
- Конечно, - преувеличенно бодро ответила женщина, - я понимаю, как тебе тяжело сейчас, живи, сколько хочешь. Могу тысячу тебе за аренду скинуть, все же у тебя такое горе.
Я вздохнула.
- Спасибо, Елена Олеговна, но я одна не потяну… Может, какая-нибудь девочка спрашивала у вас про квартиру, я могу с кем-то на пару снимать.
- Пока нет, - ответила хозяйка, - но если что, я сообщу. А пока живи.
Ну вот, на ближайшее время проблема с жильем решена. А за две недели я подыщу подходящий мне вариант.
Хотела еще Мансуру Камильевичу позвонить, но мама вышла из ванны, и я решила отложить разговор. Сначала нужно как-то пережить похороны.
Мы очень долго разговаривали с мамой, полночи точно. Говорили, плакали, потом опять говорили. Да, мой брат был слегка раздолбаем, но он был хорошим человеком, и не заслужил такого конца. Я очень надеюсь, что тех подонков отыщут, и им воздастся за страдания Юры.
Несмотря на бессонную ночь, утром мы проснулись еще до будильника. Похороны были назначены на одиннадцать утра, и благодаря работе организатора, от нас требовалось только вовремя выйти на улицу, где нас ждал уже автомобиль.
На похоронах ты бываешь в двух ролях: в роли человека, проявляющего дань уважения к усопшему, либо в роли, человека, пережившего горя. Я, к сожалению, относилась ко второму типу.
Помимо нас с мамой, проститься с братом пришли еще три его близких друга, наша троюродная тетя, живущая в Подмосковье и какая-то одна из его девушек.
Могила брата была расположена недалеко от дороги, но в то же время, в довольно спокойном месте. Дорога эта вела в тупик, так что ездили по ней только те, кто приехал навестить своих близких в этой части кладбища.
Мы стояли с мамой, обнявшись. Мама моя плакала, а у меня, как ни странно, кончились слезы. Осталась только едкая черная боль, которая не давала потерять связь с реальностью.
Когда уже церемония подходила к концу, я услышала шум колес. Слегка повернув голову, я увидела черный большой автомобиль. И даже несмотря на то, что Тимур обычно ездит на другом, я знала, что это он. Вот просто знала, и все.
Машина остановилась, и из нее вышел мужчина в черном костюме и четырьмя розами в руке. Вот что ему надо сейчас? Не хочу с ним говорить, по крайней мере, в данный момент.
Я показательно отвернулась, а вот моя мама напротив – уставилась на Тимура.
- Кто это? – тихо спросила она.
- Знакомый.
Я поняла, что игнорировать его при желании не получится.
- Я сейчас.
Я отошла от могилы, и направилась к незваному гостю.
- Привет. Что ты тут делаешь? – спросила я, подойдя к мужчине.
- Нужно поговорить, - ответил он, окидывая меня внимательным взглядом.
- Сейчас? – спросила я, громче, чем стоило бы.
- Сейчас. – Как всегда спокойно ответил Тимур.
Глава 31
Меня возмутила его самоуверенность. Даже несмотря на то, что он оплачивает похороны, он не имеет никакого морального права врываться посреди церемонии и диктовать мне свои условия.
- Тебе не кажется, что сейчас не самый лучший момент? – с вызовом в голосе, спросила я Тимура.
- Я не займу у тебя много времени, - проигнорировал мой вопрос мужчина. – Я узнал некие подробности о смерти твоего брата.
Я обернулась на маму. Несмотря на горе, она внимательно следила за мной, словно чувствовала исходившую от мужчины опасность.
- И что же ты узнал? – с неким раздражением спросила я. Как ни крути, но не мне тягаться с Тимуром в самообладании.
- Я узнал, что твоего брата жестко пытали. И, ко всему прочему, что-то искали в квартире. С учетом того, что они это не нашли, а брат твой мертв, они продолжат поиски. Только, скорее всего, уже при твоем участии.
- Что ты хочешь сказать? – спросила я, чувствуя, как колотится сердце.
- Ты поняла. Тебе угрожает опасность.
Я подавила смешок.
- Но я ничего не знаю о делах брата! Причем я тут могу быть?
- Это я в курсе, что ты не знаешь, а они, кем бы те люди ни были, нет. И они, навряд ли, поверят тебе на слово.
Я прикрыла глаза. Прекрасно. Просто замечательно!
- И что мне делать? Возвращаться в свою деревню, становиться дояркой и радоваться вниманию какого-нибудь тракториста?
Тимур слегка усмехнулся.
- Можно и так. Но я предлагаю тебе менее кардинальный вариант.
Я снова взглянула на маму. Она сейчас общалась с одним из друзей Юры, и я была рада, что она не видит моего нервного состояния.
- Какой? – спросила я, снова разворачиваясь к Тимуру.
- Свою защиту. Пока идет следствие, и пока выясняется, кто это был, в том числе и моими людьми, поживешь у меня.
Нет! Нет, нет, нет!
Мне хотелось сразу отказаться. Но я сдержала эмоции, решив выяснить все до конца.
- Что я должна буду для этого сделать? – уточнила я.
- Дать согласие, перевезти свои вещи, взять академический отпуск в университете, уволиться с работы, - перечислил мужчина.
Резко заболели виски. Захотелось сжать их, зажмуриться, а когда я открою глаза, чтобы ни Тимура, ни всего того, что он мне наговорил, не видеть и не знать.
- А тебе? Что я буду должна тебе за защиту?
Я посмотрела мужчине прямо в глаза. Ну же! Все же не спроста!
- Ничего, – ответил Тимур. – Только беспрекословно слушаться, потому что одна ты не вытянешь все это.
Я помотала головой.
- Мне надо подумать. Это все очень… Я хочу закончить похороны.
- Я не буду предлагать дважды, - продолжил он, - как ты понимаешь, мне это не столько нужно, сколько тебе. Время тебе подумать я дам до окончания поминок, к тому моменту ты должна все взвесить и решить.
