Я взглянул на отца. Его улыбка была широкой, чуть ли не блаженной. Да уж, Питерсен точно распознал, как играть на правильных чувствах моего родителя. И это при том, что они познакомились едва ли час назад.
— А как вы объясните дельфина, Джек?
Он посмотрел мне в лицо. Глаза Питерсена были серо-голубыми и столь же яркими, как и его улыбка. Очень ловкий и энергичный человек. Если его руки окажутся столь же проворными, как и ум, то восстановление яхты моего отца осуществится практически немедленно.
— Я бы и не взялся это объяснять, — ответил он. — Лишь циник и наглец осмелится истолковывать морские тайны. Могу лишь сказать вам, что мертвое животное ничего не выражает, кроме самого факта его гибели. Я не собираюсь выискивать причины, по которым оно сюда заплыло или сунулось под винты. Предпочитаю иметь дело с гвоздями, пиломатериалами, смолой и пенькой. В моих силах сделать «Темное эхо» отзывчивым к малейшему повороту румпеля. Я способен выжать из нее восемнадцать узлов при полных парусах. Словом, дайте мне что-нибудь практическое, а суевериями пускай занимаются другие. Вот так-то, сынок.
Я сухо кивнул. Не очень-то мне нравилась его снисходительная манера. «Сынка», видите ли, нашел…
— Не верю я в проклятия. Держусь лишь тех вещей, которые знаю.
— Это заметно.
Улыбка не пропала с его лица.
— Каким образом?
— Потому что вы до крошки съели яичницу с беконом и сосиски. А вот к кровяной колбасе даже не притронулись.
Он критически посмотрел на свою тарелку.
— Что ж, Мартин, если вы говорите мне, что это съедобно, то мне остается лишь поверить. Но только потому, что вы такой честный мальчик.
Отец хлопнул по столешнице в приступе веселья. Наверное, именно сей подход послужил причиной его жизненного успеха. Прямо-таки непотопляемый оптимизм.
— Вижу, он тебе не очень-то глянулся?
Мы сидели в «саабе», возвращаясь в Лондон.
— Питерсен слишком много себе позволяет. Относится к людям свысока. И он не так прост, как пытается себя подать.
— Ага. Но надеюсь, он не так прост, как Фрэнк Хадли, — ехидно ответствовал мой отец.
Новая верфь находилась возле мыса на северном берегу Саутгемптонского пролива, между Калшотом и Лепом, неподалеку от старой спасательной станции. Отец согласился оплатить проживание Питерсена в сельской гостинице в Эксбери. Постоялый двор оказался древним, но очень комфортабельным, да еще с великолепной кухней. Впрочем, Питерсен заверил, что намерен большинство ночей проводить на верфи. Он сказал, что когда наступит весна, то будет очень приятно спать там теплыми вечерами, к тому же это наиболее практичный способ гарантировать соблюдение графика работ. Конечно, в ушах моего отца такие высказывания звучали сладкой музыкой.
— А знаешь, Мартин, тебе вовсе не обязательно уходить со мной в плавание. — Голос его звучал мягко.
— Знаю.
— Тебе, наверное, даже и не хочется. И Сузанна тоже, я думаю, против. Я все пойму, если ты прямо сейчас откажешься. В конце концов, у меня останется три месяца, чтобы найти замену, а это очень большой срок.
— Отец, мы уйдем вместе. Ничто меня не остановит.
— Вот и славно, — кивнул он. Протянул руку и ласково потрепал меня по плечу. — Я очень рад слышать, что у тебя такие настроения.
Погодное окно выпало на следующий день. Я решил не ездить, тем более что денек был ясный, теплый, «вертолетный», и мои шоферские услуги не требовались. Питерсен зафрахтовал буксир и баржу, «Темное эхо» лебедками подняли на борт и закрепили без всяких несчастных случаев. После короткого путешествия по невинно-голубой воде ее вновь сняли с баржи, опять-таки без печальных последствий. Тем вечером отец по телефону изрек, что мутно-серая погода на прошлой неделе была своего рода вагнеровским сном Фрэнк Хадли не присутствовал при извлечении яхты из сухого дока.
— Не спрашивай меня, где он околачивался, — сказал отец. — Наверное, повез набивать соломой чучело своего дурацкого дельфина.
— Как там Питерсен?
— Олицетворение компетентности. Говорю тебе, Мартин, это морской волк, просоленный до пяток. К тому же талант по части организации. Люди его слушаются, можно сказать, заранее.
Я покивал, что есть, разумеется, глупость, когда ты беседуешь по телефону. Но мне не нравился Джек Питерсен и вряд ли мог понравиться в будущем.
Впрочем, он сдержал все те обещания, которые изложил в своем авиапочтовом послании к Хадли. Никакого травматизма на производстве не наблюдалось. Апрель принес нам длительный период теплой весенней погоды, и небольшая, сколоченная Питерсеном бригада неукоснительно шла по графику. Возник, правда, спор, следует ли ставить новый дизель, а если да, то какого типа. Я воздержался от участия в дебатах. Отец хотел, чтобы яхту погоняла лишь сила ветра. Питерсен же считал, что дизель на борту — это дань чисто практическому аспекту. Он никоим образом не скажется на эстетических качествах яхты, но зато позволит малоопытным морякам вроде нас с отцом без происшествий маневрировать в гаванях при постановке и снятии с якоря. Питерсен также сказал, что двигатель будет одним из тех немногочисленных новшеств, которые улучшат ходовые характеристики судна без ущерба для его конструкции. К прочим нововведениям относились наисовременнейшая радиостанция, спутниковая навигационная система, а также радар с гидролокатором, чтобы мы не налетели на берег и не проломили днище на подводных камнях или коралловых рифах. Все это хозяйство предполагалось питать от аккумуляторов.
Отец как-то особенно мучительно раздумывал над преимуществами и недостатками дизеля. Пожалуй, будет преувеличением сказать, что эти муки носили характер агонии, хотя… Ведь Сполдинг-то, герой-вояка и гоночный чемпион, ни в каких двигателях не нуждался. По слухам, Питерсен лишь расхохотался на этот довод и заявил, что если бы миниатюрные, чистенькие турбодизели нынешней эпохи были доступны в те далекие времена, то его прапрадедушка обязательно оснастил бы «Темное эхо» такой замечательной вещью. Отец признался потом, что конечным аргументом выступило заверение, что подобный двигатель не помешает официально классифицировать яхту как подлинно винтажную шхуну. Однако я лично думаю, что действительно решающим доводом был тот вес, который он приписывал мнению Питерсена, что явилось логическим следствием очевидной опытности американца и того впечатляющего прогресса, который он демонстрировал ходом ремонтно-восстановительных работ на борту.
Отец очень хотел, чтобы я присутствовал при двух важных событиях: крепление новой грот-мачты и установка на носовой палубе кабестана с цепью и якорем. И то и другое намечалось выполнить в течение мая. К тому моменту мои теоретические познания в мореходном искусстве были достаточно внушительны, и я был в состоянии выйти из Уитстейбла и обогнуть остров Шеппи под парусом. Однако у меня стали появляться подозрения, что надо бы набить руку и на борту винтажной шхуны, аналогичной «Темному эху». Лишь после этого я смогу подняться на отцовскую яхту, испытывая хоть какую-то уверенность.
