назвать, но так ему шла, безумно. За эти пять лет он стал настоящим мужчиной, красивым, жесткое выражение его лица не давало усомниться в том, что он деловой человек, от него веяло силой и решительностью. Будто он пришел на встречу с партнером, а не похороны. И мне захотелось провалится сквозь землю. Стало так очевидно, что мы прожили эти пять лет по-разному. Я как серая мышь, забитая и измученная, он же как хорошо выкормленный и ухоженный кот. В том, что за ним было кому ухаживать не сомневаюсь не секунды, Даша роль супруги выполнила на все сто.
– Привет.
Сажусь на своё место и благодарю бога, что Рома сидит по другую сторону от отца и я не вижу его. Он не пытается заговорить со мной, и я немного успокаиваюсь. Завтра я уеду и все это закончится. Когда пришло время расходиться, он попрощался с отцом и ушел. Меня, не удостоив даже банальным пока.
– Пап, я тоже поеду, ладно?
– Хорошо, я завтра обязательно заеду к тебе, попрощаться. – Он так грустно посмотрел на меня.
– Пап, ну прости ты меня…дел много, больные ждут, я только пару дней взяла без содержания. Честное слово. Ты приезжай ко мне, а? Как тут освободишься и приезжай…
– Ты уезжаешь, Рома тоже. Вы не ладите, да? Что между вами произошло? Ты его избегаешь, он тоже сторониться разговоров даже о тебе…дочь, что происходит?
Я замираю. Ничего и никогда он не узнает. Пусть все остается так, как есть.
– Все нормально, пап. Просто немного повздорили, это пройдет, не переживай!
– Пять лет уже проходит у вас… – он старается заглянуть мне в глаза. Ком в горле все же встает и голос предательски дрожит.
– Все нормально. Честно! Береги себя. Жду тебя завтра, хорошо?
– Хорошо!
Глава 17
Захожу в номер, и скинув пальто и туфли, прохожу сразу к бару. Все сил моральных нет никаких. Достаю коньяк и налив рюмку опрокидываю в себя. Фу, как это пьют вообще? Горло обожгло, и я закашлялась, слезы выступили на глаза. За то как действенно! Охмелела практически сразу, усталость, стресс и голод реально дали свои пробочки.
– Крепкое спиртное по-прежнему не твоё.
Вздрагиваю и роняю рюмку на пол, та разлетается на осколки.
– Ты напугал меня!
– Извини, не хотел, – он стоял у окна спиной ко мне, с бокалом виски в руке и смотрел на меня через отражение в стекле. За окном темно и город горел огнями.
– Уходи. Я не хочу тебя видеть, – смелость во мне набирала обороты, алкоголь враг!
– Что? Видеть меня не хочешь? А мне плевать, чего ты хочешь. Я пришел поговорить, и мы поговорим, – он не кричал, не повышал голос, был спокоен. Обманчиво спокоен!
– Да ты лучше бы с таким рвением, вовремя на похороны явился! А не стоял тут, весь такой…
– Какой? – вот тут он обернулся. Что я там сказала? Спокоен? Ни черта. Взгляд, как у умалишённого.
– О, нет, нет! Даже не вздумай ко мне подойти! Слышишь? Проваливай! – я хватаю телефон и разблокирую его. – Я предупреждаю. Сделаешь шаг, и я вызову полицию!
Он засмеялся в голос, громко и раскатисто. Он что пьян? Он определённо изменился за эти годы. В чертах его лица и жестах появилась жесткость, или даже правильней сказать жестокость. И на какой-то короткий момент мне показалось, что я его боюсь.
– Ты прекрасно, и сама знаешь, что наша мать не была эталоном матери в принципе. И слезы по ней будут, наверное, лить только собутыльники, которым она за бухло задолжала! – он ухмыляется и одним махом осушает бокал. Делает шаг. Я дергаюсь назад и больно ударяюсь бедром о столешницу.
– Тише ты! Я просто хочу налить себе выпить! Только не звони всем мента сразу… – он усмехнулся, но остался стоять на месте.
– Выпить тебе жена нальет, ясно!
Хруст бокала в его ладони, и осколки сыплются ему под ноги, вместе с капельками крови. Он резко двинулся на меня, я же дернулась на выход наступив на осколки под собственными ногами. Боли не чувствую, параноидальный страх накрывает с головой. Бежать! Успеваю ухватиться только за ручку двери. Крепкая хватка на волосах и рывок на себя. Вскрикиваю, больше от страха происходящего, чем от боли. Рома подхватывает меня и переваливает через плечо. Проносит по комнате и возвращает меня ровно на то место, где я стояла, усаживая на этот раз прямо на злополучную столешницу.
– Блядь, рыжая! Я предупреждал ведь, что убью тебя! Я же просил подождать, не убегать…просил? – хватает меня за горло и сдавливает его, перекрывая кислород практически полностью.
– Сука, пять лет…ну нахер ты вернулась, а?
Рома
Держу её за горло и чувствую, как бьётся пульс под моими окровавленными пальцами. Она даже не сопротивляется, смотрит мне в глаза и как будто молчаливо молит, не о пощаде, нет. О смерти молит. Как будто вместе со мной с ума сошла и не было этих долгих, пять лет. И тут она на губы мои посмотрела. Все планку сорвало.
Набрасываюсь на её губы и жадно глотаю её хрипы. Хватка моя на её горле слабеет, и она дергается, думал вырваться хочет, опрокидываю её на плоскую поверхность и прижимаю её руки над головой, продолжая просто насиловать её рот, но, когда понял, что она отвечает мне и мычит в губы, на минуту даже опешил. Отрываюсь от нее и смотрю прямо в глаза. Дыхалки не хватает, вдыхаю рвано, как будто я стометровку пробежал.
Она нетерпеливо тянется ко мне и целует уже сама, её стоны разносятся по всему номеру. Одной рукой тяну её трусики вниз и так и насняв их до конца, оставляю болтаться на одной ноге.
– Потерпи родная… я тоже скучал… – дергаю молнию брюк и высвобождаю член на свободу, одним толчком заполняю её всю.
– Блядь, как же я скучал…Лиза.
Остервенело вдалбливаюсь в неё, чувствую, как внутри она начинает ритмично сжимать меня, она опять делает это первая, мне остаётся только последовать за ней.
Обессиленно наваливаюсь на нее сверху. Мы оба молчим. Я пытаюсь выровнять сбившееся дыхание, обнимаю её и теснее прижимаю к себе. Она перебирает мои волосы на затылке, тихонечко царапая кожу. Член снова каменеет. Я знал, что так будет. С ней по-другому и не могло быть.
Пять лет я жизни не знал, и вот здесь, в паршивом отеле, на этом долбаном столе, даже не раздеваясь, я глотнул жизни, впору закашляться. Как жаждущий в пустыне после долгих скитаний в
