меч — часть тебя, так ведь? В бою. Он служит продолжением твоей руки. Тебя учили владеть мечом, как самой собой. Как собственным телом. Так вот, Скверна — мой меч. Что тебе говорили на тренировках, Элен? Откуда ты брала свою силу? Почему убила столько Призраков, столько врагов и не погибла до сих пор? Что делало тебя сильной?
Элен устало присела рядом. Их плечи соприкоснулись. Она смотрела на оскверненные руки Скальда, вспоминая что-то свое.
— Злость.
— Злость? — переспросил Скальд.
— И ярость. Я помнила, как убили Елену. Я помнила, как меня похитил «Харон». И я злилась на них всех. На ученых, которые ставили на мне бесконечные эксперименты и терпели неудачи. На Призраков, которые разрушили «Харон» и убили Елену — моего друга. Я злилась на всех, из-за кого моя жизнь никогда не будет… обычной.
— Обычной? Ты хотела обычную жизнь, Элен?
— Да, Скальд, представь себе. Я бы не отказалась от простой семейной жизни, от материнства. От простых человеческих радостей и глупостей. Любящий муж. Хорошая работа, которая мне в радость. Дети. Отдых всей семьей. Фильмы по вечерам. Книги. Музыка. Прогулки. Поездки в разные страны и города. Я бы не отказалась от нормальной жизни. Я была готова пожертвовать всем этим — этой жизнью. Жизнью сиротки, жизнью пленницы, жизнью Печати. Я готова отдать это. Забыть об этом. Лишь бы не чувствовать столько боли. Я сражалась за это, Скальд. Я призывала гнев из самых глубин своей души и сердца. Я не могу держать меч и сражаться без этого чувства. Я просто не умею иначе. Если я не злюсь, если не вспоминаю тот гнев и ту боль, которую я испытала, увидев смерть Елены, я просто… умру. Меня убьют, потому что я не крепко держу меч. Только эти чувства и жажда возмездия до сих пор спасали мне жизнь.
Скальд задумался о том, как тяжело пришлось Элен на ее пути. Элен оставалась простой женщиной, простым человеком, стремящимся к нормальной человеческой жизни. Ей не нужны карьерные и звездные высоты. Не нужна слава и бесконечные богатства.
Ей нужна жизнь, которой у нее никогда не было, в отличии от остальных.
— Может, у меня получится также? Я же злюсь на Мелисенту. Я ненавижу ее за то, что она отняла у меня Ната и…
— Нет, Скальд, я не думаю, что тебе это поможет. Мелисента подарила тебе эту силу.
— И что с того? Я же использую Скверну против нее! И я готов сражаться с ней за то, что она сделала с Энтони, со всеми нами…
Элен посмотрела прямо в глаза Скальда.
— Ты же знаешь, что это не так.
— Почему?
— Ты хочешь вернуть Натаниэля, Скальд. Вот твоя цель. Настоящая. Тобой не движет ненависть к Мелисенте. Дело не в ней… дело в Нате. В Силисте.
— Силисте? О чем ты говоришь, Элен?
— О любви, Скальд. О любви.
Ее слова раздавили его.
Она видела в нем больше, чем он сам в себе.
Элен чувствовала Скальда. Она словно смотрела в те глубины души, до которых он сам не мог добраться.
— Ты сражаешься, Скальд, потому что любишь Ната. Тебе не так важна месть Мелисенте за все ее злодеяния. Дело не в ней. Дело в твоем сыне. Ты любишь его, и ты сражаешься за него. Любовь движет тобой, Скальд, а не злость, гнев и ярость, как мной. Эти чувства… разрушительны. Я сама страдаю от этого. Мне самой тяжело от своей ярости к моим врагам. Я выживаю, разрушая себя. И больше не могу выносить эти разрушения, а потому и хочу сбежать… я и сбежала, когда думала, что все закончилось. Я хотела сбежать от самой себя, от этих чувств, от этой боли — от всего, что разрушало меня, пока я жила в Перламутр-Бич. Мой гнев — моя ноша, Скальд. Тебе это не подходит. И ты это сам понимаешь, верно? Любовь к твоему сыну, к Нату — вот что делает тебя сильным. Вот, почему ты борешься. Используй это.
— Использовать любовь, чтобы призвать Скверну?
— Это звучит странно, я согласна, но ты же сам сказал: Скверна — твой меч — продолжение тебя самого, часть тебя. Научись ее контролировать. Ты — хозяин. И твоя любовь станет главным инструментом, с помощью которого ты подчинишь Скверну себе. Моя ярость исчезнет. Это чувство… острое. Быстрое. Мощное. Да, оно помогает. Но оно не вечно. Оно… сложное. Стремительное. А твоя любовь… ты не перестанешь любить Ната. Ты будешь всегда любить своего сына, я знаю. И это даст тебе возможность использовать Скверну постоянно, пока она будет нужна, чтобы спасти его.
Только теперь Скальд начал понимать, что хотела донести до него Элен. Каждое новое ее слово становилось для него настоящим откровением. Он никогда прежде не задумывался ни о чем подобном.
Кто бы еще мог преподать ему такой урок?
— Давай попробуем.
Они встали. Элен отошла подальше на безопасное расстояние.
Скальд сконцентрировался на своих чувствах — на любви к Нату. Он закрыл глаза, представляя себе сына. Он рисовал его изображение в мыслях. Он вспоминал его лицо, его глаза, его волосы.
Его голос.
Он видел Ната рядом с собой. Он чувствовал его запах. Он представлял, как обнимает сына, как касается его.
Натаниэль улыбался к нему. Обращался к нему со слова «папа». Он протягивал руку. И Скальд сжимал пальцы Ната.
Скальд хотел уехать с ним из города. Провести вместе время. Начать жить с ним. Создать снова маленькую семью. Он мог научить его лечить людей, оказывать первую помощь. Нат бы помогал ему в клинике, набрался бы опыта, а потом отучился бы на врача. Они могли бы вместе работать. Быть одной семьей.
Скальд хотел бы видеть, как Нат растет, как меняется. Они бы вместе отмечали дни рождения и все другие праздники. Ходили бы в торговые центры, в кино. Нат мог научиться заниматься серфингом. Они могли бы рыбачить вместе.
Скальд бы водил Ната в школу и забирал его. Он бы воспитывал его со всей любовью…
И Скальд открыл глаза.
То, что он увидел, поразило, напугало, ужаснуло и обрадовало его одновременно — дыхание перехватило! Сердце сжалось.
По рукам Скальда текла Скверна.
Черная жидкая субстанция, покрытая красными искрящимися прожилками, стекала на снег, вытекая из ладоней, из пальцев — из всех трещин на коже.
Элен застыла, глядя на жуткое зрелище. Даже Матео и Беатрис прервали свою тренировку, уставившись на Скальда.
— Получилось, — Скальд услышал собственный голос.
Он поднял руки, и
