Отставив бокал с вином, она направилась в гостиную — прямые линии и мебель, сверкающая хромом и кожей. Каждая вещь совершенно соответствовала стилю: от кофейного столика до вешалки. Какой резкий контраст с ее маленьким захламленным коттеджем! Но одно сходство поразило Кариесу: здесь тоже не было семейных фотографий.
Как и Кариcса, Кристен выросла в аду и, очевидно, не хотела никаких воспоминаний. Единственный намек на семью — роскошная спальня хозяйки, где несколько больших фото трех сестер гордо высились на туалетном столике и на тумбочках возле кровати.
Из них троих Кристен казалась более отчужденной. Она больше сестер стремилась к успеху, словно выполняла некий обет. Кариcса и Тани сблизились гораздо быстрее. Но Кариcса надеялась, что в дальнейшем они смогут больше времени проводить втроем.
Теперь ее семья — сестры. Все, что ей надо сделать, — это забыть Эллиотов.
Просто? Нет!
Когда она копалась в журналах, раздался звонок в дверь. Кариcса посмотрела на джинсы чуть ниже колен, на алую шелковую рубашку и волшебные шлепанцы и решила, что, кто бы ни был звонивший, он явно ошибся адресом. Кроме Тани, никто не знал, где Кариcса, а Кристен не живет здесь уже давно.
Мгновение помешкав, она все же открыла дверь.
— Привет, Кариcса.
Улыбка исчезла с лица Кариссы. Во рту пересохло. Сердце рвалось на волю. Визитером оказался Бруди Эллиот. Тот самый, от которого она бежала. Тот самый, который держал на ладони ее сердце.
Выглядел он невероятно соблазнительно: черные джинсы, черная футболка, которая сидела как влитая.
Он выглядел так сексуально, что сердце не выдерживало, вот-вот разлетится на множество осколков. Кариcса это знала. Бруди завладел ее сердцем, даже не стараясь.
— Как вы нашли меня? Что вы здесь делаете? — Наконец ей удалось заговорить, хотя язык прилипал к нёбу.
— Я вспомнил, что ваша сестра живет в Аркадия-Тауэре, а фамилию Льюис я нашел на почтовом ящике. Вот почему я здесь. Я приехал, чтобы повидать вас.
ОХ-ОХ.
— Тогда вам лучше войти. — Вздохнув, она отступила от двери.
— Спасибо.
Как бы ей хотелось не дышать, когда он проходил мимо! Кариcса знала, что запах Бруди возродит призрак воспоминаний, какие надо бы ей забыть. Их первый поцелуй во время танца и короткое объятие на прощание...
Слишком много, чтобы забыть.
— Прощу прощения, что явился, не предупредив, но я должен видеть вас.
Она обнаружила, что он смотрит на нее особенным пронизывающим взглядом. Такого рода взгляды проникали ей в самую душу.
— Что-то с Молли?
При этой мысли сжалось сердце. Боже, как можно быть такой эгоисткой? Она тут предается любовным переживаниям, а с ее милой малышкой, быть может, случилась беда.
— С ней все в порядке? Или что-то случилось?
— Она в порядке. Ну, почти.
— Как это понять?
— Она скучает по вас. — Бруди поднял руку, чтобы провести по волосам, но вдруг остановился. — И я скучаю по вас, — пробормотал он и пересек кухню, чтобы посмотреть в окно. Интересно, она правильно расслышала его слова?
И прежде чем Кариcса сумела сформулировать вопрос, он резко повернулся и чуть ли не крикнул:
— Почему вы это сделали?
— Мне... мне надо было немного времени, чтобы побыть одной.
НЕМНОГО ВРЕМЕНИ, ЧТОБЫ ИСЦЕЛИТЬСЯ. НЕМНОГО ВРЕМЕНИ, ЧТОБЫ ПЕРЕСТАТЬ ТЕБЯ ЛЮБИТЬ.
— Вы даже не попрощались со мной, — вырвалось у него.
— От этого что-нибудь бы изменилось? — мягко спросила девушка, все еще не понимая, почему он здесь.
Так он скучал по ней? Этого мало. Она хотела любви, полной, безраздельной. И если короткое время после отъезда научило ее чему-нибудь, на меньшее, она не согласится.
Она выросла в семье без любви. Ее приемные родители еле терпели друг друга. Наверное, они все же были привязаны друг к другу, но будто боялись открыться и показать это.
А она хотела большего. Она заслуживала большего.
— Ах, черт! — выдохнул Бруди, сделал пару шагов и встал прямо перед ней. — Мы хотим, чтобы вы вернулись.
Казалось, будто он собирается взять ее на руки. Кариcса отступила назад.
— Почему?
— Потому, что... потому, что мы скучаем по вас. Знаю, я угрюмый и раздражительный, временами невыносимый, но ради Молли вы вернетесь, правда?
И ни слова о любви. Ни одного слова из тех, что Кариcса так отчаянно хотела услышать. И все же она дала ему еще одну попытку:
— О чем мы вообще говорим? Вы просите меня вернуться в Стоктон, как вашу соседку или имеете в виду что-то большее?
— Почему бы вам просто не вернуться, а на месте мы разберемся? — Слабый румянец окрасил его щеки.
Ничего не изменилось. Он по-прежнему видит в ней приятную женщину, любящую его дочь. Женщину, с которой при случае можно пофлиртовать, но не больше. Вернуться сейчас — значит попасть в прежнее положение. Снова быть милой Кариссой, заботливой Кариссой, какой она и была всю свою жизнь.
Она всегда довольствовалась вторым местом и не хотела раскачивать лодку. Если раскачивать лодку, поднимутся волны, а они могут все смыть и принести разрушение. В этот раз она не собиралась быть жертвой. Во всяком случае, жизнь у Лавеллов многому ее научила.
А теперь у нее есть для него новость: заботливая Кариcса взяла отпуск и понятия не имеет, когда вернется назад.
— По-моему, теперь вам лучше уйти, — проговорила она, поворачиваясь к нему спиной и направляясь в кухню. Большой глоток вина ей не помешает. Ей никогда раньше не требовалось спиртное, чтобы справиться с ситуацией, но сейчас этот момент настал.
— Что, по-вашему, я должен был сказать? — Бруди последовал за ней в кухню. В его голосе появились просительные ноты. Это так же удивило Кариссу, как и его появление.
Девушка почувствовала клаустрофобию: она боялась быть с ним в кухне.
— Когда поймете, дайте мне знать. — Она открыла дверь и держала ее для него, показывая рукой на выход.
Бруди, качая головой, переступил порог, но в последний момент остановился и притянул девушку к себе.
— Вы хотите, чтобы я сказал, что люблю вас? Да, это так. Я люблю вас, Кариcса. Вы будете замечательной матерью Молли.
Сердце ее на мгновение остановилось. Она чуть не капитулировала. Быть так близко к нему, касаться его, услышать от него три магических слова — ее решительность слабела.
Но Кариcса знала, что никаких чувств за его признанием в любви нет. Эти слова просто вырвались у него. Так мужчина, отчаянно желающий получить что-то, прибегает к отчаянным средствам. В этом случае Бруди хотел, чтобы подруга дочери вернулась домой и играла с девочкой. Если бы он сказал, что любит ее, не добавляя, что она будет замечательной матерью Молли, может быть, она бы и поверила. Но Кариcса уже знала цену фальшивым заявлениям о любви. Рон Лавелл тоже говорил, что любит ее... а потом запер в буфете за то, что она не так крепко обняла его, как он хотел.
