и все, что еще там было… Правильно, ведь теперь это не имеет никакого значения. Приближается конец. Я перекрестился и мысленно попрощался с матерью и с моей землей. Вероятно, никто никогда не узнает, как и где мы погибли. Ничего не поделаешь. Так должно быть. Может показаться странным, что я не взбунтовался против такого приговора судьбы, но это так. В одно мгновение я примирился со смертью.
Франек стоит без движения, слегка наклонившись над мешком, который он положил на землю. Похоже, что ему жаль с ним расставаться. Вдруг я вижу, как он отводит предохранитель автомата и направляет ствол прямо себе в рот. Не успел я крикнуть, как Коля двинул его кулаком по лицу. Франек выпрямился и опустил руки. Автомат висел у него на груди.
— Дурак, ну какой же ты дурак, — тихо говорит Коля. — Успеешь еще погибнуть. Только не так, человече, не так…
Франек не отвечает. Он стоит и смотрит на мешок.
— Франек, сукин ты сын, — сказал я. — Сукин ты сын…
Тут он поднял голову и посмотрел на меня, а в глазах у него страшная тоска.
— Ладно, — говорит Коля, — лес есть лес, случаются разные чудеса. Недавно мне один мой знакомый рассказывал, как он оказался один, а вокруг целая рота гитлеровцев, прочесывающих лес. Ну и представьте себе, обошлось. Сидел парень на дереве и остался жив…
Я посмотрел на него с удивлением. Мы попали в котел, а ему охота байки рассказывать. Не спешит, каналья, а стоит и болтает!
Вдруг я вижу, что Франек поднимает голову, смотрит на всех нас и улыбается. Он явно улыбается Коле. Тот хлопнул его по плечу и говорит:
— Бери, что там у тебя, и в путь, ребята.
Володя взял себе больше всех. Радиостанцию, батареи, оружие и боеприпасы. У остальных только оружие, гранаты и боеприпасы, ну, я, конечно, отобрал у него батареи. Коля кивнул головой и снова пошел первым, к выходу из леса, в ту сторону, где мы еще не были. И был прав, в чем скоро мы смогли убедиться.
В том месте, где кончался наш лес, начинался довольно мелкий овраг, доходящий до соседнего леса, поросший кустами и низкими деревьями. По обеим его сторонам лежали поля. И Коля нашел выход из положения. Немцы окружали нас и с этой стороны, только тут они были где-то в километре. Вероятно, все еще ждали сигнала.
Пригнувшись, мы вбежали в овраг. В кустах Коля остановился и велел нам влезать в заросли. Мы прикрылись ветками, припорошили себя снегом… Лежим. Уже слышны голоса немцев. Они идут сюда, входят в овраг. Мимо проходит первая цепь, мы видим их, они от нас в нескольких метрах, отборные солдаты, один к одному… Проходят… Я чувствую, как громко стучит сердце и ладони становятся влажными. Посматриваю на Колю, у него сжаты губы. Он смотрит, в каком направлении пошла облава. Немцы выходят из оврага и расходятся в две стороны, это вижу и я… Какой же выход для нас из этого положения и есть ли он? Нас только четверо, а их?..
Проходит десять, а может, пятнадцать минут. Приближается следующая цепь, на этот раз уже не вермахт. Какие-то старики и инвалиды со старыми ружьями. Они идут не спеша, вроде бы посматривают по сторонам, но видно, что просто так, для порядка. И тоже проходят мимо нас… Коля шепотом отдает приказ: «Приготовить гранаты…»
Мы мгновенно вскакиваем, бросаем гранаты и снова падаем на землю, а потом бежим, бежим что есть силы. Я оборачиваюсь. Фольксштурмистов как смыло. Все залегли, правда, через какое-то время некоторые из них поднимаются, прицеливаются и начинают беспорядочно стрелять, а мы, согнувшись, всё бежим и бежим… Я вижу, как Коля останавливается, встает на колени и очередь за очередью посылает в тех, кто отважился стрелять, и они снова падают на землю. Мы помогаем командиру огнем своих автоматов и бежим дальше. И так, запыхавшись, добегаем до следующего леса.
Только бы те, вермахтовцы, не взяли нас снова в кольцо, думаю я. Им и в голову не пришло окружить и этот лес, они все еще продолжают прочесывать тот. Услышав стрельбу, они, конечно, тут же вернутся в овраг, и фольксштурмисты покажут им, куда мы побежали…
Мы мчимся через лес, только бы подальше от врага. Ящик с батареями мешает мне бежать, но я не могу его бросить, не могу подвести товарищей. Я весь мокрый от пота, но нельзя остановиться ни на минуту, не знаю, как долго еще придется так бежать, искать спасения… Неожиданно Коля останавливается. Прекращаем свой бег и мы. Я вижу лицо Коли, покрытое капельками пота. Он внимательно осматривает нас — мы задыхаемся от усталости, но никто из нас не пострадал. Я совсем забыл о беспокоящем меня локте, ведь игра идет по самой высшей ставке. Коля говорит:
— Три минуты отдыха.
Он сказал: «Три минуты отдыха» — так, словно мы тренировались на полигоне. Ничего не оставалось, как только присесть под деревом и свернуть себе самокрутку. Так мы стояли, онемев, и смотрели на командира, которому безоговорочно верили. Никто из нас не присел, никто не сказал ни слова. Коля вытер лицо и шею куском ткани, глубоко вздохнул и посмотрел вверх, как будто там искал приговор судьбы. Потом посмотрел на нас, улыбнулся и сказал:
— Пошли обратно.
Мы остолбенели. Как это — обратно?.. Мы должны капитулировать? Отказаться от спасения? Должны погибнуть, не выполнив задания?
Я не выдержал и сказал:
— Там верная смерть, а тут… тут по крайней мере мы все же в лесу…
Я чувствовал, как на меня смотрят Франек, Володя и Коля.
Никогда в жизни у меня не было так мало времени, чтобы высказать свою точку зрения. Франек дернул меня за рукав и сказал, четко выговаривая слова:
— Перестань валять дурака…
Коля уже двинулся в путь. У меня не было выбора. Я пошел за ним. За мной шли остальные.
У меня голова была переполнена различными предположениями. На этот раз мы не бежали, а шли быстрым шагом, точно в ту сторону, откуда только что прибыли. Я ничего не мог понять. Спустя некоторое время мы снова вышли на край леса, откуда был виден овраг, по которому мы недавно бежали. Мы внимательно осмотрели все вокруг. Не видно ни одного немца. Где-то далеко слышны выстрелы, потом наступает тишина. Согнувшись, мы вбегаем в овраг. И вскоре мы оказываемся в том лесу, из которого нам удалось уйти. А спустя несколько минут мы попадаем на то место, где, спрятанный под
