– Вы, должно быть, маленькая Элла. Я много о вас слышала.
«Не такая уж и маленькая», – хотелось сказать Элле. Значит, это правда. Сейбер и эта женщина… Так и есть.
– Сейбер говорил мне, что вы познакомились, когда вам еще не было и шестнадцати.
– Это было много лет назад, – быстро возразила Элла.
Графиня Перруш слегка склонила голову.
– Как скажете. – Она снова взглянула на Сейбера. – Я встретилась с Сейбером в Индии. Он проявил истинное великодушие по отношению ко мне.
Элла видела, как мама, потупившись, изучала глазами паркет, а папа сложил руки за спиной. Никто не улыбался.
Послышались шаги, а вслед за ними пронзительный смех. На мгновение это разрядило обстановку. Пришес Эйбл появилась на пороге балкона и остановилась, заметив молчаливую компанию, наблюдающую за ней.
– На улице так хорошо, – прочирикала она своим детским голоском. – Ведь правда, Помми?
Помрой Уокингем, приглаживая редкие волосы, прошел вслед за ней в комнату. Он проигнорировал Пришес, как будто ее не существовало, и присоединился к знакомым Эллы, хотя его не приглашали.
– Черт подери! – промолвил он, уставившись на Сейбера. – Эйвеналл? Я думал, ты не совсем… Ну, откровенно говоря, а я славлюсь своей прямолинейностью, откровенно говоря, я думал, что ты немного не в себе последнее время, старина.
– Помми, – захныкала Пришес, протиснувшись в кольцо собравшихся. – Я замерзла. – На ней не было плаща Помроя, который тот обещал, а розовое платье было измято.
– Да, в самом деле прохладно, – согласилась Элла, внезапно почувствовав себя виноватой, что сплавила эту безмозглую девицу дураку Пому. – Вам следует пойти в гостиную, где есть камин, Пришес.
Пришес злобно сверкнула на нее глазами.
– Помми позаботится о том, чтобы я согрелась, правда, Помми?
Тот по-прежнему не обращал на нее ни малейшего внимания. Вместо этого он нагло разглядывал Сейбера, но говорил с отцом Эллы:
– Рад снова вас видеть, Хансиньор. Мой отец немного занемог, а то бы он присоединился к нам. Он просил передать вам и вашей супруге выражения глубочайшего почтения. Так он сказал после нашего с ним посещения Ганновер-сквер. – Помрой обратил свое внимание на Эллу. – Но вас, Элла, я ценю и уважаю гораздо больше.
Девушка внутренне сжалась.
– Благодарю, – пробормотала она, мечтая прекратить этот неприятный разговор. – Может, нам уже пора домой? – Она не могла заставить себя посмотреть на Сейбера или на роскошную графиню Перруш, которую он, очевидно, обожал, если так можно назвать его чувства по отношению к женщине.
– Могу я завтра нанести визит мисс Элле, лорд Хансиньор? – осведомился Помрой.
– У меня на завтра назначена встреча с модисткой, – поспешно выпалила Элла.
– Может, вы позволите мне сопровождать вас? – спросил Помрой, блеснув острыми зубами.
– Черта с два она тебе позволит, – отрезал Сейбер. – Да что ты себе позволяешь…
– С Эллой поедет ее мать, – сказал Хансиньор. Помрой ему был неприятен. Он переключил свое внимание на виконта Хоксли, красавца из Корнуолла, и его очаровательную супругу. – Последнее время Кэлум часто говорил о вас. Я и не знал, что вы с ним близкие соседи.
– Смотрите-ка, – сказал вдруг Девлин, наклоняясь и что-то поднимая с пола. – Кто-то из дам потерял это. – В руках у него был шарф из красного шифона.
Элла застыла как вкопанная.
Девлин обвел глазами собравшихся женщин.
– Так, похоже, его потеряли не здесь. – Он взглянул на шифон. – Должно быть, этот шарф обвивал чью-то прелестную головку.
Элла встретилась глазами с отцом. Он улыбнулся ей, и в этой улыбке она прочла ободрение и предупреждение. Она не должна и виду показать, что ее задела эта жестокая шутка или всего лишь случайное совпадение.
– Ах, Боже мой! – внезапно воскликнула мама. Она взяла у Девлина лоскут ткани. – Это же мой сюрприз. – Она затолкала красный шифон в свой ридикюль.
Девлин сложил руки на груди и ухмыльнулся:
– Сюрприз, моя дорогая леди? Вы что, рассчитывали появиться на каком-нибудь маскараде в костюме девицы из гарема? Вы были бы неотразимы, ручаюсь вам.
Хансиньор грозно нахмурился.
– О нет, – возразила мать, застенчиво улыбаясь. – Просто у Эллы такая яркая внешность, что я решила пренебречь традициями и посоветовала ей надеть красное платье на ее первый бал. Тебе ведь не нравятся бледные тона, правда, Элла?
– Да, не нравятся. – Охрипший голос матери удивил Эллу. – Я устала, папа. – «Бедная мама. Она тоже знала эту историю и вспомнила о ней, увидев красный шифон».
Когда она вошла в комнату, глаза ее были завязаны.
– Элла. – Та, что держала ее взаперти, сняла повязку с глаз девушки. – Пришла пора снять накидку.
Элла вцепилась в завязки бархатной накидки, но тот же голос раздался у нее над ухом:
– Элла девственница. Это редкий приз. Сними же накидку, дитя мое.
Женщина, завязавшая ей глаза, предупредила:
– Делай что говорят. И поживее. Тебе же лучше, если не будешь сопротивляться. Будешь упорствовать, горько пожалеешь.
– Сними накидку.
Она стащила с девушки плащ и бросила его на пол.
Мужчины и женщины, увешанные драгоценностями, пьяные, некоторые полуодетые, громко ахнули. Мужчины просили ее подойти к ним. Женщины подзадоривали своих кавалеров, желая видеть больше, на что кто-то расхохотался и сказал, что и так уже видно все, что только можно увидеть.
Одетая в платье из прозрачного красного шифона, она стояла посреди комнаты, наполненной похотливой публикой.
– Элла?
Она очнулась от воспоминаний, услышав, что отец произнес ее имя, и с трудом выдавила из себя улыбку. Гнев исказил его красивое лицо.
– Уже поздно? – спросила она отца, не придумав ничего другого.
– Да, очень поздно, – ответил он.
– Бальное платье из красного шифона, моя дорогая, – сказал Помрой, полуприкрыв тяжелые веки. – Восхитительное зрелище.
– Будем с нетерпением ожидать бала, – весело подхватил Девлин. – А ты что скажешь, Сейбер?
Сейбер ответил не сразу. Едва взглянув на Эллу, он промолвил:
– С вашего разрешения, мы удалимся. Я должен проводить Марго домой.
И он ушел под руку с графиней Перруш. Элла долго смотрела им вслед.
– Я бы ни за что не надела красное платье на бал, – заявила Пришес. – Мои родители сказали бы, что это неприлично.
Миссис Эйбл наконец улучила момент для своего запоздалого появления. Вместе с ней подошел высокий сутулый мужчина, одетый в черное.
