– Она хочет, чтобы ты посетил ее бал, Сейбер. Твое присутствие ее осчастливит.
– Возможно, они надеются, что мое появление всех развлечет. Чудовище для всеобщего обозрения. Вроде пляшущего медведя.
– Не смей…
– Я здесь чужой для всех. Мне не следовало сюда приходить.
– Прекрати. Я не желаю слушать.
Девицы улыбались Сейберу. Он не замечал этого, как не замечал и холодных расчетливых взглядов, перешептывания за раскрытыми веерами со стороны матушек девиц на выданье.
– Кажется, я вижу мамино платье. Там, у окна. Ты видишь мою маму? Рядом с позолоченными колоннами. Видишь? Вокруг них толпа друзей и знакомых. Мама и папа редко бывают в Лондоне. Им всегда рады.
– Я вижу лишь то, что произвел здесь переполох, – спокойно промолвил он. – И мне это совсем не нравится.
– Переполох, который наделает твоя свадьба, затмит сегодняшние толки. В свадебном фраке ты будешь неотразим.
Он предостерегающе стиснул ее руку.
– Эта тема закрыта.
– О! Так ты уже женат?
– Что?
– У тебя есть жена?
Он смотрел прямо перед собой.
– Ты же знаешь, что нет.
– Правда?
– Вы считаете меня лжецом, мисс? – прищурившись, спросил Сейбер.
– Вот и хорошо.
– Прости, не понял?
– Замечательно. Это все, что мне нужно было знать. Если у тебя нет жены, то у тебя нет причин не жениться на мне. Если только ты не ненавидишь меня. Ты ненавидишь меня, Сейбер?
– Нет!
– Добрый вечер, сэр Бэйзил. – Она слегка присела в реверансе перед пожилым джентльменом, который приходил к ним на Ганновер-сквер с визитом, справляясь о маминой бабушке. – Так ты находишь меня отвратительной, Сейбер? – Сэр Бэйзил, как видно, был одним из поклонников вдовы.
– Ну, так как? – настаивала Элла.
– Господи, скорей бы закончился этот кошмар, – пробормотал Сейбер. – Ну, конечно же, ты вовсе не кажешься мне отвратительной.
– Может, тебе было неприятно прикасаться ко мне?
– О Элла. Я был не прав, прости.
– Это потому, что ты не наслаждался…
– Тише! – приказал ей Сейбер. Теперь она уже отчетливо видела маму.
– Я всего лишь пытаюсь понять, почему ты решил сначала использовать меня, а потом отвергнуть.
– Господи, Элла, если тебя услышат, твоей репутации конец.
– А моя репутация и так уже погибла.
– Нет, еще нет. И я… я вовсе не собирался использовать тебя.
– Привет, Сью. Какое у тебя прелестное платье. – Она улыбнулась девушке, которая остановилась, внимательно изучая Сейбера.
Тот отвернулся.
– Элла…
– Обещай, что больше не будешь прятаться от меня. – Она замедлила шаг и повернулась к нему лицом. – Обещай мне, Сейбер. Я прошу тебя, я знаю, что почти унижаюсь, но мне все равно. Ты мне нужен. Я не хочу больше терять тебя.
Его глаза потемнели, взгляд его был прикован к ее губам. На скуле дрогнул мускул.
Элла продолжала:
– И я знаю, что и ты меня хочешь.
– А, вот и они!
Баритон Девлина Норта провозгласил появление Эллы и Сейбера. Элла неохотно повернулась к родителям и их знакомым.
Леди Джастина удивленно воскликнула:
– Сейбер! – Она направилась к нему, слезы блестели в ее глазах. – Как нам не хватало тебя, кузен, мы очень соскучились по тебе.
С этими словами она обняла Сейбера, а Струан похлопал его по спине и произнес:
– Черт побери, старина, как же долго ты от нас прятался. Добро пожаловать в свет.
– Благодарю. – Сейбер не сразу ответил объятием на мамино объятие. Когда же он это сделал, Элла заметила, что глаза у него закрыты, а лицо на мгновение исказило страдание. – Мне тоже вас обоих очень не хватало.
Мама взглянула ему в лицо и прикусила нижнюю губу.
– И ты думаешь, что это так серьезно? Эти шрамы? Да ты с ними еще красивее, чем прежде.
– Вот и я ему про то же говорю, – вмешалась Элла. – Ведь так, Сейбер?
Он опустил глаза и не отвечал.
– Кэлум скоро будет в городе, – сказал папа. – Они с Пиппой собираются дать бал в честь Эллы на Пэл-Мэл. Он очень хотел тебя увидеть.
– Да, – промолвила мама. – Мы все очень беспокоились за тебя.
– Прошу простить меня. Но для меня это было… тяжелое время.
– Насколько я понимаю, они счастливы узнать, что ты не утратил физических и умственных способностей, старина, – заметил Девлин и, рассмеявшись, сверкнул белыми зубами. – Возможно, они опасались, что ты не сможешь больше управлять своим имением. Думали, что ты содержишься в доме для умалишенных, к примеру. Но теперь-то все прояснилось, не так ли?
Сейбер в ответ натянуто заметил:
– Не понимаю, что их навело на такую мысль. Почему человек не имеет права жить уединенно, если ему это нравится?
– Ну конечно, имеет, – серьезно согласился Девлин. Он поднял глаза и вскинул брови. – А, вот и Марго. Ты, кажется, говорил, что она сегодня не придет. Полагаю, она просто не смогла остаться дома, зная, что мы будем здесь.
При виде дамы, которая приближалась к ним, улыбаясь исключительно одному Сейберу, сердце у Эллы тревожно забилось. Ее медно-рыжие локоны, уложенные на затылке в косу и волной ниспадающие на плечи, поддерживал гребень с янтарем. Даже на расстоянии Элла заметила, как радостно заблестели ее глаза, когда она увидела Сейбера. Глаза цвета бренди. Лицо с точеными чертами, как у фарфоровой куклы. И фигура роскошная по сравнению с тоненькой Эллой. Атласное платье в пене кружев.
– Mon cher,[1]– хрипло произнесла она, приблизившись к Сейберу, – как я счастлива вас видеть. – Квадратный вырез платья, отороченный кремовыми кружевами, обнажал полную белую грудь.
– Марго, – промолвил Сейбер, склонившись к ее руке. – Всегда рад тебя видеть.
Элла стояла, понуро опустив руки.
– Это графиня Перруш, – произнес Сейбер, обращаясь к окружающим. – Мы с ней старые друзья.
– Очень старые, – весело добавил Девлин, нарочито не замечая неловкого замешательства среди собравшихся. – Сейбер и Марго воодушевляют меня.
Элла заставила себя отвести от них взгляд и спросила:
– Воодушевляют вас, Девлин?
Он пожал плечами и слегка выпятил губы.
– Такой сердечной привязанности можно позавидовать, как вы думаете?
Графиня улыбнулась и подошла к Элле.
