— Ты ничего не понимаешь в психологии толпы, сынок, — сказал как-то отец, когда они пару лет назад разговорились на эту тему. — Для людей это не шоу. Это доказательство тому, что любой смертный, и даже любой из них, может вот так запросто прыгнуть из нищеты в богатство и славу. И для людей это зрелище желаннее и краше любого самого искусного театрального представления…
Сегодня Джи вспоминал этот разговор с любопытством, осознавая, что его любимая девушка была частью «толпы», о которой с таким пренебрежением говорил отец и от которой он сам всегда старался отделиться… Он решительно выехал на трассу и взял курс на школу танцев. Сейчас он вытрясет душу из всех, но разузнает, где искать Синди!
Увы, но она тем временем сидела в камере городского полицейского управления, куда ее привезли вопреки обещаниям доставить в местный полицейский участок. Почему так вышло, никто не знал, и Синди было уже все равно, а доказывать что-то, тем более сопротивляться, она не хотела.
Теперь она могла лишь удивляться тому, как настойчива бывает судьба. Смешно: несколько дней назад она не захотела выступить в роли потерпевшей, побрезговав общаться с полицейскими, а теперь сидит в камере как обвиняемая!
Синди подпирала щеку, глядя в стену, а рядом, на лавочке, спала какая-то девушка, немного напоминавшая Миранду. Девушка стонала во сне и, судя по интонациям и выкрикам, с кем-то жестоко дралась.
Синди немного отодвинулась, чтобы сокамерница не смогла ее лягнуть, и снова уставилась в стену. Вопреки суровости положения она чувствовала себя спокойно. Нервы, так некстати расшалившиеся вчера, сегодня совершенно не проявляли себя, а в голове появилась ясность.
— Ну слава богу, — пробормотала она, — значит, скоро финал.
Так бывало всегда, и Синди знала эту привычку своего организма. Когда еще не все плохо, она с удовольствием плакала и впадала в отчаяние. А вот когда жизнь действительно припирала к стенке, Синди собиралась, успокаивалась и внимательно сосредотачивалась на проблеме. Потом — на другой, потом — на следующей, и так — до конца списка. Благо периоды крайних невезений длились недолго и своим приходом как раз оповещали о скором наступлении белой полосы.
Итак, она точно знает, что ничего не крала. Значит, это обвинение — ложь. Девушки просто отомстили. За что и почему, а также как их наказать она решит сразу после того, как выберется отсюда. Главное — выбраться, потому что завтра бал, на котором надо непременно быть.
Из предыдущего пункта следует, что выбраться отсюда необходимо сегодня, в крайнем случае — завтра утром. И немедленно снять вину, иначе до бала могут не допустить. Не допустить?
На секунду на нее накатила паника. Как же так?! Она не попадет на бал из-за этих двух… Нет. Она сделает все возможное и невозможное, она перепрыгнет через голову, но на бал придет и свой танец перед мистером Бэллотом станцует!
— Даже если мне для этого придется отменить закон земного притяжения! — сказала Синди.
Лампочка затрещала и потухла…
По закону она может позвонить адвокату или кому-нибудь из родственников, воспользовавшись правом на один звонок. Своего адвоката у нее нет, родственников, можно считать, тоже нет. Осталось придумать, от кого из двух кандидатур можно получить наиболее эффективную помощь: от Джи или от мадам Помпазини? Как ни парадоксально, но получалось, что последний вариант обещал быть наиболее верным. На то есть три причины.
Во-первых, если начнется шумиха вокруг случая воровства в общежитии, то уж наверное мадам сможет уладить этот вопрос лучше, чем Джи. Во-вторых, для того чтобы Синди выпустили под залог, у мадам Помпазини наверняка есть деньги, а вот у Джи с деньгами как-то все загадочно и непонятно. К тому же этот вопрос снова может стать камнем преткновения и спровоцировать ссору между ними. А в-третьих, если вдруг ее отчислят с подготовительного отделения и не допустят до бала, именно мадам Помпазини сможет как-то исправить ситуацию.
Итак, выбор сделан.
Синди подошла к решетке и позвала полицейского. Но никто не отзывался. В отдалении слышался его голос, он с кем-то разговаривал на повышенных тонах. Вряд ли стоило его беспокоить и отвлекать в такой момент, иначе Синди рисковала попасть под горячую руку и остаться за решеткой еще на пару недель плюс к двум обещанным, поэтому она терпеливо ждала.
Через полчаса полицейский появился возле их камеры.
— Синди Рей есть? Вас выпускают под залог!
— Что?! Под залог?
— Да. Так Рей это вы?
— Я.
— Эй! — донеслось с лавочки позади Синди. — Как там? Синди Рей? Ага! Я Синди Рей! Меня выпускают!
Синди непроизвольно посторонилась:
— Я что-то не понимаю. И давно тебя так зовут?
— Так, быстро разберитесь и на выход! — Полицейскому явно не терпелось выпроводить кого-нибудь и заняться своими делами.
— Но вообще-то Синди Рей — это я.
— Нет, это я!
— Ага, я понял. Мы все втроем — Синди Рей.
— Но это правда! А она врет.
Девица грубо оттолкнула Синди, пробираясь к двери:
— Да пропусти ты! А то он передумает.
— Ничего себе! — возмутилась Синди. — Господин офицер, можно вопрос?
— Да.
— А кто заплатил за Синди Рей?
— Молодой человек.
— Джи?
— Нет, его зовут… — полицейский с досадой оглянулся на соседнюю комнату, где остался его рабочий блокнот, словно пытаясь туда заглянуть через стену. — Кажется… Какое-то итальянское имя. Дж… Джузеппе, что ли? Да какая вам разница?!
— Ничего себе! Откуда у него деньги?
— Ну… это уж не мое дело! Так кто Синди Рей? Мне что, за документами идти?
— Я!
— Я!
Он вздохнул:
— Как вы меня достали! Сейчас обе останетесь здесь!
— Эй! Господин офицер! — сказала Синди. — А вы покажите ему вот эту Синди Рей, он откажется ее забирать, и вы поверите, что это я!
— Эй, подружка, полегче!
— Да он что, дурак? Принес шесть тысяч, а теперь откажется?
— Шесть тысяч?! — хором переспросили девушки и невольно переглянулись.
— Что это ты натворила, что за тебя так дорого дают? — осведомилась девица.
— Так это ты Синди Рей?
— Конечно!
— Нет, это я! Она врет!
— Ладно, я правда покажу вас обеих парню, а какую забирать, пусть решает сам.
— А документы посмотреть? — напомнила Синди.
— Поучи меня еще!.. Ну вот. — Он вывел и вытолкнул обеих девушек на середину большой комнаты. — Выбирай любую!
Синди, увидев Джи, не смогла сдержать порыва. Чуть не плача, она бросилась к нему и, уткнув нос в самое надежное и родное плечо, принялась повторять:
