вся такая неприметная.
– Мы из королевской семьи! А гном – член Совета! – принцесса дроу поспешила поделиться важной информацией со зверолюдками.
– Да никто ничего не узняу! Даже если будут искать, то спишут всё на звёздно-полосатых, мяу! – голодная настойчивость Тигры пугала.
«Неужели она на самом деле хочет нас съесть? – всё ещё не верилось мне. – Фу, дикость какая!»
– Да-да! Давайте съедим и надру-у-угаемся над ними! – подвывала Тигре волчица. – Или наоборот: сначала надругаемся, а потом – съю-у-удим!
– Подождите, тяв! Больше выживших нет? – спросила лиса.
– Нет, мяу, только ошмётки и одно тело.
– Ну? Вот вам и тяв! Ответ и решение.
– Гениальняу! – хлопнула себя по лбу Тигра. – Как я сама не догадау?
– Это несусветная редкость: молодая зверолюдка, думающая головой, – заметила Лалвенде.
– Да, наша лиса Лиза не без капризов, мяу! Потому её главной и выбраляу!
– У-у-у! Просто глу-у-упая и закомплексованная!
– Это вы две дуры глупые! Я с вами без Лизы ни за что бы в наёмницы не пошла! – осадила их зайка.
Волчица так зыркнула на зайчиху, что травоядная – запасной вариант для хищников, считай, паёк – съёжилась и покрепче взялась за копьё.
– Помолчала бы, мяу! Ты-то, небось, травку с кореньями всё это время хомячила, мяу, за ушами так и трещау! Ни в чём себе не оказывала!
– Тогда я пошла, – волчица повернулась было в сторону авиакрушения, намереваясь посетить его.
– Стой! Тяв, пойдём завтрашней ночью. Сегодня – слишком опасно!
«Голова! – оценил я, а затем добавил: – Два уха. Это хорошо, когда между ушами есть и мозги!»
– Какова цель визита? – требовательно протявкала лисица, обращаясь уже к нам, пленным.
– Уважаемая, вы что-то совсем не похожи на орков, – засопел гном, – Ауч! Не грызи мой панцирь, собака!
– У-у! Не собака я, а волчица, Снип[1] тебя задери!
– Однако именно от меня зависит, попадёте вы к оркам или, – протявкала лисица, задумалась на мгновение и в конце дополнила: – или просто попадёте...
– Как кур в ощип! – хохотнула Тигра, даже забыв примяукнуть.
Я молчал. А что толкового мог сказать человек, совершенно не представляя всей местной кухни? Всех взаимоотношений. Оставалось надеяться, что местные в такой ситуации сами лучше разберутся.
Однако...
– Не имеете права! – возмутилась Лалвенде.
– По законам военного мяу, – растянулась морда Тигры в наглой улыбке.
– А мы с вами не воюем! – не унималась моя принцесса.
– Эй-эй, уважаемые! Я, вообще, здесь проездом! Отпустите хотя бы меня! – заканючил Борода. – Я никому ничего не скажу!
«Отличный сопартиец!» – мысленно сплюнул я. – Иуда!
– Ась? – переспросила Лалвен.
Наверное, я вспомнил библейского персонажа достаточно вслух, хоть и шёпотом.
– Тыйхрен – предатель! Как только запахло жареным... – зашептал я.
– Жареное я любляу, – тут же мечтательно промурлыкала подкравшаяся к нам Тигра.
– Если все гномы такие, то на фиг они нам сдались? – плевать я уже хотел на непрошеного слушателя, когда план СССРизации дал сбой.
– На фиг, мяу – посмаковала новое выражение зверолюдка. – Нафигяу!
– Сдались? Мы же с ними не воюем! – удивлённо захлопала глазами моя супруга.
Остальные действующие лица предоставили время и возможность нашему интимному междусобойчику втроём, пока тоже три зверолюдки за что-то увлечённо пинали верещащего гнома.
Никакой конспирации! Так увлеклись, что не боятся, если враги услышат!
– Ай-ай-ай! Не бейте мене! Отпустите! Я вам топор отдам! Из засталины! Настоящей! Выкуп! Совет! Ох! За меня...
– У-у-у! Мы и так её заберём! Твою рубилову! – между делом пропыхтела волчица.
– А ну, аккуратнее, тяв! В пах не бейте! А то не пригодится! – командовала лиса Лиза.
– Та чо ему будет-то? Он же в панцире! – увлечённо колотя пяткой копья по шлему Тыйхрена, заметила зверозайка.
– Вот тебе за с-собаку, кобель! Н-на! – отыгрывалась волчица.
Что же, даже разумные зверолюдки иногда теряют самообладание, когда сбиваются в стаю...
Упрямый чёрный локон напористо лез принцессе в глаза в тесноте сети, и Лалвен оставалось только отдуваться от него. Когда принцесса подула в очередной раз, то Тигра оказалась достаточно близко, чтобы...
– Ай! Не плюйсяу! – обиженно и одновременно удивлённо промурчала она.
– Фиди́ на иг! – не очень удачно Лалвен попробовала повторить одну из дорогоуказующих фраз моего мира.
– Проклятиняу? – Тигра испуганно отпрянула от нашей сети.
– Ага, развязывай нас скорее! Или не знать тебе счастья в личной жизни! – сыронизировал я.
– П-правда? – спросила тигрица, заикаясь. – Счастяу? Это которого же? Неужели вот этого, мяу? – и зверодевушка показала интернациональный жест из кулака одной руки и поступательно-возвратного движения указательного пальца другой лапы.
– Да! – Лалка прямо-таки вся светилась от злорадства. – Именно этого!
Лицо Тигры заострилось и вытянулось, нос захлюпал, а в её глазах отразился необъятный страх, граничащий с паникой.
– Д-да? А как же, мяу? А что же... – она растеряно хлопала ресницами, а глаза увлажнились, вот-вот готовые разродиться потоком слез. – А это проклятие можняу снять?
– Ну конечно! – уверенно соврал я. – Но только тот, кто наложил проклятие. И по доброй воле!
– Снимяу! Скоряу! – потребовала большая полосатая кошка от остроухой тёмной эльфийки, вцепившись когтями в руку пленницы.
Из-под когтей выступили первые алые капли.
– Отставить! – шикнул я. – Я сказал «только по доброй воле»! Иначе не сработает! Или ты делаешь, что мы тебе велим, или прощай-пока твоя звезда! И навсегда. Сечёшь?
Несколько секунд Тигра переваривала полученную информацию, прикидывала и просчитывала варианты в уме. Осмысливала, что она должна посечь или кого покромсать ради своего будущего. На её лице, как в зеркале, отражались все эмоции: отчаяние, надежда, подозрительность, решимость и, наконец, покорность...
– Хорошо, – обречённо вздохнула Тигра, – Что я должна для этого сделать?
– Вот и умница, Тигруня! – похвалил я зверодевушку, за что тут же получил неодобрительный тычок верности от дроу. – А теперь слушай сюда...
* * *
Дважды два – не всегда пять!
Шма́ля Ю́мысли, основоположник
принципов гномьей теории вероятности
Так уж сложилось, зверолюдки исторически и принципиально не носили одежду. Никогда! Не только потому, что «тряпки» стесняли их движения. Отнюдь! Главная причина состояла в том, что голыми
