дед. Как ты думаешь, нужно мне его уважение или нет? — грустно усмехнулась девушка. — А такой типаж мужчин мне знаком. У нас в мире, несмотря на прогресс и равенство полов, тоже есть такие индивидуумы, которые до сих пор считают, что женщина создана только для того, чтобы готовить, стирать, удовлетворять определенные сексуальные потребности и... да, ещё приносить пиво. Я считаю их придурками.
— Не скажи так лорду Дарвигу, — весело хмыкнул маг жизни.
— Постараюсь, — невесело улыбнулась Оля.— Надеюсь, что он всё же отличается от тех идиотов. Неужели в вашем мире нет ни одной женщины - правительницы государства? Или хотя бы возглавляющей какое-нибудь ведомство или университет? Академию? — скептический и даже немного насмешливый взгляд Николаса Червинга сказал, что нет. — А напомни, какие права у женщин из высшей касты?
— Женщина из касты такситумов прежде всего должна быть хорошей женой, хозяйкой, поддерживать мужа, участвовать в благотворительности. Женщину-мага не берут на службу к ллиеру или в другие ведомства. Свою магию она использует на благо своего домена и своей семьи.
— «Веселая» у них жизнь.
— Наших женщин все устраивает, — сдержанно заметил Николас. — Это ты привыкла к чему-то другому, но у нас даже не заикайся о подобном. Когда твоя мать очутилась в нашем мире, мы очень боялись, что кто-то из людей короля или надзора за магами увидит ее, начнёт подозревать в неадекватном поведении и арестует. Ее положение было очень опасным, и она сама понимала это. Поэтому не высовывалась и ждала момента, когда сможет вернуться домой. И ты запомни: никакого возмущения или недовольства по поводу положения женщин! Или ты спокойно принимаешь жизнь, которая у тебя будет в крепости герцога, или, от греха подальше, я верну тебя обратно в лесной дом в округе Брат-ли-тон, где ты проживешь оставшийся год.
Два острых горящих взгляда столкнулись, застыли, будто в борьбе, и, наконец, возникшее напряжение рассыпалось, с одной стороны, искрами удовлетворения, с другой, — возмущения и поражения.
— Я услышал тебя, — немного прохладно ответил «юноша». — Я понимаю, что выбора у меня нет. Год жить в лесном доме — уволь. Подскажи, чем я думал, когда прыгнул за тобой в портал?
— Определенно не тем, чем следовало, — усмехнулся маг, немного расслабляясь.
— Не то слово, — недовольно поджал губы "наследник" Дарвигов, с замершим сердцем вдруг заметив, что они подъезжают к огромному навесному мосту крепости.
***
Мортимер Дарвиг прищуренным взглядом осмотрел своих троих противников.
Три молодых щенка. Рослые, сильные, ловкие. Но, все равно, пока щенки. А взгляды-то какие -- настороженные, напряженные. Он усмехнулся. Все правильно. Когда он рядом, расслабляться не стоит. Никогда.
Это парни усвоили, поэтому, может быть, если им повезёт, они станут гвардейцами ллиера.
В гвардию брали только самых-самых. Лучших. А лучшими они становились только пройдя школу Мортимера Дарвига.
— Ну, чего ждём? — лениво процедил он, уже теряя терпение, наблюдая, как окружившие их остальные ученики уже стали насмешливо шептаться.
— Мастер, ведь вы только что встали на ноги после тяжёлой болезни, — произнёс самый смелый из троих.
«Точно смельчак, — мрачно подумал Дарвиг. — Или дурак, что верней. Хотя... — он внимательно вгляделся в серьезное лицо парня, припоминая из какого он рода. — Не, отчаянный»
Арчи. Артур Рэдвиг не мог быть дураком. Все мужчины этого древнего рода славились отчаянной смелостью, умом и благородством.
— И что? — Мортимер уже открыто усмехнулся. — Встал же.
— Трое против одного, — напряжённо добавил второй. Явный самоубийца. Мортимер пригляделся. А, этот из новеньких. Первый раз с ним на тренировочной площадке. М-да, сегодня ему везёт на благородных щенков. — Тем более, вы сильно ослаблены после болезни.
— Трое против одного? Ослаблен? — переспросил Мортимер, не поверив своим ушам.
Эти щенки решили, что уделают его только потому, что он несколько дней провалялся в постели?! Вокруг послышался хохот других учеников. Правильно, его ученики, которые не первый день его знали, открыто смеялись, понимая, какую чушь несут эти щенки.
— Так, малолетние идиоты, — уже резко произнёс мастер, — либо вы нападаете и не тратите на глупую болтовню мое время, либо валите в карцер и освободите место для других.
Щенки переглянулись между собой. Хмуро. Недовольно. Передернули плечами. Одновременно. Надо же, какая солидарность во всем! Так, второй — это Рэм Корвин. Тоже представитель древнего рода. А третий кто? Мортимер не узнал его. Ладно, потом узнает. Наверное, прибыл, пока он болел. Демонова болезнь! Бесит! Выпивает из него всю силу и отнимает драгоценное время!
Щенки встали в стойки, из которых удобно нападать на противника. Наконец-то. Вокруг одобрительно загалдели остальные многочисленные ученики.
— Мастер! — вдруг громко и с видимым облегчением произнёс Артур Рэдвиг.
«Что, мать твою за ногу, опять?!» — Дарвиг в жутком раздражении уставился на щенка.
— Среди учеников за вашей спиной стоит лорд Червинг с каким-то незнакомым юношей. Он пытается привлечь ваше внимание.
Мортимер слегка вздрогнул, что не ускользнуло от удивленных взглядов новичков, и застыл.
«Наконец-то! Уже заждался!»
— Ждите. Я сейчас.
Герцог медленно обернулся и сразу же встретился глазами со взглядом Червинга, который дал ему понять, что просьбу выполнил. Мортимер почувствовал огромное облегчение. Слава великому Геету! Он здесь! Его родной внук!
Очень медленно он перевёл взгляд на невысокого юношу, стоящего рядом с магом жизни и напряжённо смотрящего на него.
«Что? Это шутка? Что за розыгрыш?!»
Мастер боевых искусств с изумлением уставился на того, которого подсовывали ему в качестве внука. Потом снова посмотрел на мага жизни и по ответному серьезному взгляду понял, что это худосочное недоразумение, действительно, его внук Николас Дарвиг.
Хилый пацан с затравленным взглядом светлых глаз.
Бледный, невзрачный.
Слабый. Испуганный.
Хоть тот и держался изо всех сил, но Мортимер за милю чувствовал чужой страх.
Да он же... размазня. Такого, кто хочет, раздавит, уложит на обе лопатки, победит. Уничтожит.
Почему придурок Червинг переселил душу его наследника в это слабое никчемное тело?! Он решил над ним посмеяться?!
Чем больше герцог смотрел на внука, прибывшего из другого мира, тем больше ему хотелось отвернуться и больше никогда его не видеть. Такого огромного разочарования он давно не испытывал. Даже тогда, когда понял, что смертельно болен.
Однако сейчас на него смотрели десятки глаз учеников, сам Червинг, у которого на лице было приклеено невозмутимое выражение. Придушил бы этого идиота собственными руками. И
