Он открыл бардачок и достал серую сигаретную пачку с золотым двуглавым орлом. Ту самую, которую она положила туда шесть месяцев назад, сказав, что больше не притронется к сигаретам никогда. Но потом всё-таки дала себе шанс и поправилась: «По крайней мере, пока наш ребёнок не закончит школу».
Пачка оказалась едва початой. Белые донца фильтров плотно прижаты друг к другу, как капсюли в неотстрелянной обойме. Почему он так и не выкинул её?
Сомов подцепил сигарету, вытащил, несколько раз сдавил, разминая хрусткий уже рассохшийся табак. Нашёл в бардачке зажигалку (ЕЁ зажигалку) и прикурил. Закашлялся, но упорно, сквозь кашель, продолжал втягивать в себя горький саднящий горло дым. После нескольких затяжек голова закружилась, сознание стало зыбким, тело обмякло, руки бессильно соскользнули с руля на колени. А он всё продолжал заполнять протестующие лёгкие дымом, не вынимая сигареты из губ, не обращая внимания ни на осыпавшийся на колени пепел, ни на текущие по щекам слёзы.
И всё исчезло: город, мысли, эмоции. Осталось только ощущение бесконечного падения. Поначалу успокаивающее и плавное, оно вдруг стало стремительным и неуправляемым. Оно стало ЕЁ падением с моста. Сквозь серое забрызганное лобовое стекло он вдруг ясно увидел несущуюся на него чёрную поверхность Невы, и новая волна панического ужаса накрыла его с головой.
Он с трудом распахнул дверь и его тут же вырвало.
* * *
Участок моста был ограждён дрожащей на ветру оранжевой лентой. Далеко внизу кипело мутное варево Петровского фарватера. Над небольшим серым корабликом, приплясывающим на волнах у пилонов, парила пара чаек. Ярко-жёлтый фронтальный погрузчик стоял посреди проезжей части, как забытая кем-то в песочнице игрушка.
— Водолазная бригада уже здесь. Вон их «эрвэкашка» болтается. Ищут. Но передали, течение сильное…
Слова поручика Ахмерова едва доходили до сознания.
Ищут.
Он понимал, что означает это слово. Но в то же время отказывался применять его к своей Насте. Застывшим взглядом смотрел на пролом барьерного ограждения. Секция балки отошла в сторону и зависла над бездной шлагбаумом в никуда. Если бы всё произошло на пару десятков метров раньше, то губительное падение задержали бы мощные плети мостовых вант.
— Как?.. — вопрос застрял в горле комом. — Как всё случилось?
— Предварительно, водитель превысил скорость, не справился с управлением и врезался в ограждение. Конструкция не выдержала удара, стойки вырвало и…
— Почему?! — почти прокричал в лицо опешившему коллеге Сомов.
— Что?
— Почему конструкция не выдержала?!
— Не знаю, — растерялся Ахмеров.
— На мостовых сооружениях устанавливают ограждения с самым высоким уровнем удерживающих способностей! Почему не выдержала?! Как она могла не выдержать?
— Не знаю, — эхом повторил Ахмеров. — Им уже лет-то сколько? Да и демонтировали часть ограждений уже.
— Свидетелей установили?
— Так нет свидетелей. Весь участок уже вторую неделю как перекрыт на реконструкцию. Там на въезде знаков понатыкано, заграждения в три ряда… Видел же, когда сюда ехал? И как Анастасия Игоревна сюда вообще попала?..
— А рабочие?
— Все рабочие сейчас на мосту через Корабельный. Здесь никого не было…
— А камеры?
— Что камеры?
— Тут камер понатыкано по трассе не счесть. Вы их уже проверяли?
— Так они отключены все, Саш. Движения нет, чего им тут снимать?
Ахмеров пританцовывал, недовольно морщась при каждом порыве пропитанного влагой ветра. Ещё трое камерадов стояли поодаль, то и дело бросая на Сомова виновато-сочувствующие взгляды.
Сомов пошарил в кармане тужурки и достал сигаретную пачку.
Зажигалка на ветру гореть не хотела.
— Ты никак закурил? — Ахмеров чиркнул бензиновым «патроном» и поднёс стойкий к непогоде огонёк к сомовской сигарете. — Понимаю. Тут любой закурит.
— А я не понимаю, — прошептал Сомов, ощущая, как вновь начинает кружиться голова.
Он присел на корточки и закрыл глаза. Но в этот раз темнота осталась непроглядной и любимого образа не явила.
— Что, поплохело? — склонился над ним Ахмеров. — Хочешь, медбригаду вызову?
— Нет.
Сомов попытался встать, но ставшие ватными ноги не пустили и он едва не завалился на спину, в последний момент успев опереться рукой.
Ахмеров заботливо бросился помогать.
— Не надо, — огрызнулся Сомов и с трудом поднялся.
Рука оказалась испачкана чем-то влажным и… прозрачно-зелёным.
Он посмотрел туда, где только что касался рукой асфальта и заметил небольшое тёмное пятно. Снова присел на корточки, изучая. Несколько капель совсем недавно упали сюда. Всего несколько капель. Кап-кап… Сверху вниз, в одно и то же место. Кап-кап. Антифриз.
«Водитель превысил скорость, не справился с управлением…» — раздавался в голове голос Ахмерова.
— Вадик, а с чего ты взял, что скорость была высокой?
— Так это… Ограждение проломить, это как надо ехать? Сам же сказал, что на мостах усиленные ставят. Вон, несколько стоек вместе с фланцами вырвало, балку деформировало. Конечно, высокая была.
Сомов обернулся и задумчиво посмотрел на брошенный автопогрузчик. Потом встал и на нетвёрдых ногах направился к пролому, но Ахмеров догнал его и прихватил за плечо не пуская.
— Вадик, руку убери, — не оборачиваясь, процедил Сомов.
— Нет, Саш. Бурцев приказал за тобой приглядывать. А ты…
— Со мной всё в порядке.
— Не в порядке. Ты на ногах еле стоишь. Да и вообще, мало ли что человек в таком состоянии может сделать. Сиганёшь ещё вниз, а мне ответ держать. Извини…
— Я в порядке, — с нажимом повторил Сомов и попытался избавиться от захвата, но Ахмеров только крепче сжал кулак. — Не сигану.
— Нет. Извини.
Трое офицеров, будто очнувшись от спячки, встрепенулись и направились в их сторону. Их кажущиеся одинаковыми лица теперь выражали напряжённую сосредоточенность.
— Ладно, я всё понял, — Сомов поднял руки. — Отпусти.
— Поезжай домой, Саш, — примирительно посоветовал Ахмеров, отпуская захват, но как бы невзначай заступая дорогу к пролому. — Ты всё посмотрел уже. Поезжай.
Те трое, оценив ситуацию, остановились на полпути и разом, как по команде, скорбно понурились, будто подошли исключительно только для того, чтобы более основательно выразить своё сочувствие.
— Да, — легко согласился Сомов, отступая. — Поеду. Ты тоже извини.
— Ну что ты! А мы как закончим или что-то новое проявится, я тут же тебе позвоню.
