Он молча смотрит на все это. Потом вдруг вспоминает, что есть еще одна такая же гора. Да, точно есть. Две горы. Так повелось с давних времен. Есть вторая. Такая же по своей сути. На ней тоже есть одиннадцать человек во главе со Скрытым, что держит на поводке другого.
Все это кажется каким-то знакомым. Вроде бы, уже происходило раньше, но где? Он пытается вспомнить. Вроде бы, в Древнем Египте. Да, там. Одиннадцать с Севера объединились с одиннадцатью с Юга. Кажется, тогда это все началось. А что именно началось?
Вроде бы, эти двадцать два разбрелись потом по всему миру вместе со странствующим народом. Затаились у всех на виду, но продолжали наблюдать. Наблюдать и корректировать события. Корректировать… Кто-то недавно упоминал нечто похожее. На какой-то конференции… Кто-то из тех людей, присутствующих здесь.
Две горы… Так ли это? Он пытается понять, связаны ли эти две горы, всплывшие в памяти, с теми двадцатью двумя из древних времен. Пытается, но не может проследить связи. Как будто кто-то извне удалил эти связи. Кроули смотрит на него и ехидно улыбается. Кажется, он что-то знает. Может быть, он даже сам и удалил эти связи. Улыбается и Лайтборн. Этот-то точно в курсе, чего здесь не хватает. И только Скрытый остается непроницаемым. Конечно, как же еще. На то он и Скрытый.
Вот один из жрецов подходит к нему, обещает власть и немыслимые богатства. Стоп, жрецов? Разве эти люди – жрецы? Откуда он это знает? Кажется, просто догадка. С доброжелательной улыбкой подошедший застегивает на нем рабский ошейник. Чертовски знакомая улыбка. Такая вежливая. Кто же этот жрец, вспоминает он. Ведь видел же его только что. Буквально минуту назад помнил имя. Да, точно. Это же Генри Голдман – тот, кто застегнул ошейник. Тот, кто обещал ему успех. Кто пригласил на конференцию. Минутку, на какую конференцию? Мысли путаются. Нужно как-то привести их в порядок.
Теперь вот он уже не на горе. Где же? Вроде, в каком-то городе. Вокруг много безликих людей, все куда-то спешат. Он стоит на каком-то мосту. Потом куда-то идет. Заходит в какой-то бар, там встречает старого знакомого. Да, он был в баре. Какое-то странное название было у того заведения. Вроде бы, связано с каким-то фильмом или греческим божеством. Что за божество? Вроде бы, как-то связано со снами. А что такое сон? И, тоже весьма интересно, что это был за фильм? Вроде, смотрел его когда-то. Пытается вспомнить.
Вдруг в баре появляется Морфиус и предлагает на выбор красную и синюю таблетку. Максим, не задумываясь, выбирает красную. Надо бы взять синюю, но выбирает красную. Кажется, он давно уже сделал этот выбор, еще в детстве. А ведь выбери он синюю, жизнь была бы намного проще и спокойнее. Секундочку, а кто такой Максим? Знакомое имя. Где-то его слышал. Вроде бы, даже часто. Может быть, это он? Да, вполне возможно.
Проглотив красную таблетку, он выбирается из матрицы. Да, он вспомнил! Это он Максим. Но разве он уже выбрался из матрицы? Ему ведь что-то всегда мешало. Или же кто-то?
Вот он снова на той горе. Что-то поменялось. На нем вроде бы раньше был ошейник. Сейчас его нет. Хотя стоп! Ошейника нет на шее. Он держит его в руках. Не задумываясь, ломает этот треклятый ошейник. Тот поддается на удивление легко. И вот он стоит перед одиннадцатью с обломками своих прежних оков.
Скрытый заметил, что ошейник сломан. Показывает на него пальцем. Вот теперь это уже все заметили. Лайтборн смотрит непроницаемо, Кроули – с интересом, Генри Голдман качает головой. Интересно, какой-то треклятый поломанный ошейник все заметили, а самого Скрытого – нет. Его лица по-прежнему не видно. Лик Скрытого, как и раньше, окутывает непроницаемая тень.
Вокруг начинается какое-то движение. Сначала понемногу, но потом усиливается. Его окружает толпа. Надо выбираться из западни. Не зная, куда деться, он бежит выше, к одиннадцати. Те странно смотрят. Кажется, замыслили недоброе. Нет, не кажется. Точно замыслили. Толпа остановилась вокруг, смотрит. Просто оставаться здесь с одиннадцатью нельзя, это плохо кончится. Надо искать спасения. Но где?
Если оставаться наверху нельзя, надо спускаться вниз. Однако там толпа, проход закрыт. Минутку. Кажется, есть решение. Толпа! Кто сказал, что эти люди – его враги? Толпа может помочь. Надо показать им обломки ошейника. Это может помочь. На них ведь тоже ошейники! Он начинает понимать, что делать.
Обращается к толпе. Что-то говорит им. Что? Пытается донести правду. Какую правду? Поднимает руки, демонстрирует обломки ошейника и кидает их в толпу. Наступает тишина. Толпа смотрит озадаченно. Молча. Смотрит на одиннадцать горных людей и него.
Ситуация становится напряженной. Он смотрит на горных людей. Все выглядят озадаченными. Даже Голдман. Даже Кроули. Даже Лайтборн. Лица Скрытого по-прежнему не видно, но ощущаются его эмоции. Гнев? Однозначно. Жажда мести? Само собой. Но есть еще что-то. Едва уловимое, но тем не менее весьма противное. Что-то, что начинает передаваться всем горным людям. Всем, кроме Максима. Что же это за мерзкое чувство? Страх. Чего они боятся? Потери власти? Кого боятся? Максима? Толпы? Самих себя?
Вот уже Лайтборн оборачивается и смотрит на Скрытого. В его взгляде читается ненависть. Хотя, пожалуй, не только в его. Максим смотрит на других. Они все здесь ненавидят. Друг друга, остальных людей, саму жизнь. Поколение за поколением идут по этому замкнутому кругу ненависти ко всему живому, эксплуатируя всех, кто попадается на пути. И вот сейчас они боятся. Боятся, что этот круг будет разорван. Боятся, что им настанет конец. Да, у них есть причины для страха. Они должны бояться, если хотят выжить. А они этого, безусловно, хотят.
Кто-то из толпы начал ощупывать свой ошейник. Этому примеру последовали другие. Не все, только пара человек. Вот они уже ясно ощущают свои оковы. Пытаются снять, но пока не выходит. До остальных тоже начинает доходить. Все больше и больше людей осознают ситуацию. Пытаются освободиться. Рано или поздно они обязательно смогут. Это только вопрос времени. По-другому просто не может быть. Так должно случиться. Даже если горные люди этого не хотят. В конце концов, они сами создали эту систему. Остальные наконец осознают это и пытаются порочной системе противодействовать.
Лайтбон смотрит на Скрытого. С нескрываемой ненавистью, но в то же время с отчаянной мольбой. Видимо ждет, когда Скрытый скажет ему, что делать. И тот, конечно же, говорит. Он всегда говорит. Искушает, развращает. Такова его природа. Деструктивное мировоззрение. Вот и сейчас шепчет что-то на ухо Лайтборну. Указывает на Максима.
Кажется, что-то поменялось. Лайтборн кивает. На его губах появляется улыбка. Да, определенно произошли изменения. Лайтборн теперь знает, что делать. Он указывает на Максима Голдману, что-то говорит тому. Слов не слышно. Вот уже все смотрят на Максима. Улыбаются. Они как будто бы вернулись в свое исходное состояние. Вновь обрели себя – и все из-за нашептываний Скрытого их лидеру.
Ощущение страха прошло. По крайней мере, у горных людей. У Максима же наоборот появилось. Похоже, вот-вот произойдет что-то нехорошее. Генри Голдман подходит к нему с улыбкой. Смотрит вполне себе доброжелательно. Без ненависти и страха. Явно знает, что делать дальше. Кладет руку Максиму на плечо. Держит ее там какое-то время. И толкает его.
