В ту ночь сбылись ее мечты. Марк был осторожен и нежен. Ей казалось, что кости расплавились, она стала бестелесной, легкой как воздух. Страхи уступили место страсти.
– Расслабься, Нина, – попросил Марк. Нина закрыла глаза и отдалась ощущению полета. Скоро ее тело горело и отчаянно жаждало быть покоренным. Марк давно сдерживал себя, боясь причинить ей боль. Несмотря на неопытность, Нина чувствовала это и была ему благодарна. Она с жаром целовала его, погружая пальцы в густые волосы. Марк опустил руку, пальцы искали пульс ее тела. Теперь контроль над собой теряла она. Все чувства обострились, краски стали ярче, движения более отточенными, как партнеры в танце, однажды приноровившись друг к другу, действуют слаженно и верно. Нина прижимала Марка к себе так крепко, как могла. Она ощущала его сильные, уверенные толчки и едва могла дышать от блаженства; боль, которую она боялась испытать, больше ее не беспокоила.
Они еще долго предавались неге, не размыкая объятий.
Нина повернула голову и тронула мужчину за плечо.
– Марк?
Ответа не последовало. Нина прижалась к нему покрепче: она скажет это ему завтра утром, а сейчас ее ждет удивительный сон в теплом, надежном кольце сильных мужских рук.
* * *
Едва проснувшись, Нина поняла: что-то случилось. Место рядом с ней пустовало, вилла наполнилась взволнованными голосами. Она поспешила в детскую. Джорджия только-только проснулась и тянула вверх ручки. Нина схватила ребенка. В тот момент в комнату вошла Палома.
– Что случилось? Женщина упала на стул.
– Ночью умер синьор Марселло. Марк сейчас в его спальне.
– О, нет! – вскрикнула Нина.
– Мы все его очень любили.
– Что я могу сделать? Палома печально улыбнулась.
– Вы уже все сделали. Благодаря вам он умер счастливым.
Последующие дни прошли как в тумане. Марк напоминал ей одинокого волка, который никому не доверяет и никого к себе не подпускает. Ночью он забывался в ее объятиях, любил ее снова и снова с яростной неистовостью. Физическое слияние казалось ему единственным спасательным кругом, который удержит его на плаву.
На следующий день после похорон Марк позвал Нину к себе в кабинет.
– Я много думал, – начал он, – и хочу поговорить с тобой о будущем Джорджии. Я хочу официально удочерить ее, хочу быть отцом, а не дядей. Конечно, в свое время я расскажу ей об Андре.
Нина молчала, она не могла найти подходящих слов. Из Марка выйдет удивительный, чудесный отец, добрый, заботливый, любящий. Однако она не может дать свое согласие, ведь не она мать Джорджии.
– Я… я не думаю, что это удачная идея.
– Господи, Нина, я же делаю все, что делает отец: поддерживаю ее, защищаю. Я не понимаю, почему она должна звать меня «дядя» всю оставшуюся жизнь, когда я хочу быть отцом.
– Потому что ее отец – Андре. И я недостаточно тебе доверяю.
– Но я женился на тебе! – выкрикнул он с отчаянием в голосе. – Я сделал больше, чем мой брат.
– Ты сделал это из чувства долга.
– И что в этом плохого? Ты же не ожидала, что я влюблюсь в тебя?
Нина отвернулась, чтобы спрятать глаза.
– Нет, конечно, нет. Но как только я сдамся, ты заберешь у меня Джорджию. Ты много раз грозился.
Марк смутился.
– Я понимаю твои страхи и прошу прощения за свои угрозы, но поверь мне, я действовал в интересах Джорджии. Я многое слышал о тебе и тоже не верил тебе.
– А сейчас? – спросила она. – Сейчас ты мне веришь?
Он внимательно посмотрел Нине в глаза.
– Мое мнение о тебе изменилось, но я чувствовал бы себя более счастливым, если бы удочерение Джорджии было узаконенным.
– Я подумаю, – пообещала девушка, желая выиграть время.
– Предупреждаю, я не успокоюсь, пока не добьюсь своего.
Нина знала его решимость и настойчивость. Паутина лжи, которую она сплела, грозила разорваться, и сердце ныло от тревожных предчувствий.
– Милая, завтра у меня дела на побережье. Мне нужно увидеться кое с кем прежде, чем мы вернемся в Сидней. Я хочу, чтобы ты сопровождала меня. Лусия присмотрит за девочкой. Мы едем в семь, и форма одежды парадная. Это официальный прием.
Лусия одобрительно улыбнулась, любуясь Ниной в длинном черном атласном платье.
– Он не сможет устоять перед вами, Нина, – восхищалась экономка.
– Все знают, почему он на мне женился.
– Все меняется. Вы разделили его постель на законных основаниях.
– Однако Марк не любит меня. Он ненавидит меня… за то, что я сделала с его братом.
– Но вы же ничего не делали с его братом. Вы не могли быть женщиной, соблазнившей Андре.
– П-почему нет?
– Потому что я встречала ту, которой вы притворяетесь.
Нина изумленно открывала и закрывала рот.
– Вы видели Надю? Лусия кивнула.
– Она приходила в дом, чтобы повидать его. Она была пустой и тщеславной, вела себя распущенно, я для нее была служанкой без имени и фамилии. Когда вы появились в доме, я очень смутилась. Вы были похожи на нее, говорили как она и старались действовать как она. Когда я услышала голос по телефону, то сразу все поняла. У меня сыновья близнецы. Уже взрослые, но в детстве они часто заменяли друг друга. Нина напряженно сглотнула.
– Вы сказали Марку?
– Нет, я подумала, вы сами скажете.
– Я не знаю, что делать. Он так много пережил… я не хочу причинять ему боль. Я так виновата!..
– Это вина Нади, а не ваша. Она оставила вам Джорджию?
– Наша мать была такой же: импульсивной, безответственной, вздорной, и она всегда охотилась за недостойными мужчинами.
– Но Марк хороший человек, – проговорила Лусия. – Он отнесется к вам по-доброму, когда узнает, кто вы.
– Нина! – раздался снизу голос Марка.
– Пожелайте мне удачи, Лусия. – Нина схватила экономку за руку.
– Больше не притворяйтесь.
Ужин проходил в маленьком, но шикарном отеле, украшенном летними цветами и хрусталем. Большинство гостей были мужчины. Марк не отпускал Нину от себя ни на шаг.
Ужин закончился, заиграла музыка, и несколько пар двинулись к танцполу. Нина улучила минутку и вышла в дамскую комнату.
Она заперла дверь кабинки, сделала несколько глубоких вздохов и прислушалась. Женщины говорили по-итальянски, но суть разговора она поняла. Они говорили о ней и Марке.
– Я слышала, она была танцовщица в стрип-баре.
