Когда же подобрались к одному из домов — заходили через изгороди и сады, то сразу послышалась напряжённая, тревожная жизнь: где-то хлопали двери, бренчало железо, стучали шаги по мостовой, и сквозь щели сочился электрический свет. Там, где была эта жизнь, искать что-либо не имело смысла. Если где-то тут квартируют археологи «Арвоха», у них будет тишина, поскольку тревога сыграна, чтобы обеспечить их безопасность.
Улицы как таковой в деревне не существовало, поскольку, расположенная на склоне горы, она представляла собой в беспорядке стоящие отдельные дома, окружённые садами и виноградниками, между которыми были узкие извилистые проезды. Пробираясь по садам, они пошли от усадьбы к усадьбе, прислушиваясь к шуму и голосам. Кое-где натыкались на бронетехнику, спрятанную среди яблонь, обнаружили и батарею из трёх гаубиц десантного варианта, стоящую в боевом положении и, видимо из-за дождя, без расчётов и охраны. Нашли и штаб батальона, где, как верный демаскирующий признак, стоял командирский бронетранспортёр с развёрнутой мощной космической антенной. Видимо, в деревне морпехов никто никогда не тревожил, и они жили довольно беззаботно, не то что в зоне. По крайней мере, пройдя половину домов, Арчеладзе не заметил ни одного часового. Лишь за церковью белел в темноте урчащий грузовик и два или три человека что-то выносили из дома и складывали в кузов.
Из двух десятков домов только в четырёх было тихо, однако на поверку оказалось, что все они либо разбиты артиллерией, либо просто выгорели изнутри и теперь стояли чёрными, мрачными коробками. В остальных хозяйничали поднятые по тревоге пехотинцы…
Арчеладзе ушёл за околицу вверх по склону и встал под старой развесистой шелковицей — здесь меньше капало.
— Ну, и где этот «Арвох»? — спросил он себя. — Не иголка же, под камень не спрячешь…
Воробьёв достал из кармана боевого передника фляжку со спиртом, пригубил сам, подал Арчеладзе.
— Слушай, Никанорыч… Если эта барышня мимо часовых ползает, как… — он отпыхался. — Что бы ей не пойти и не поискать археологов?
Полковник продавил в себя холодящую жидкость, обсосал пушистые мокрые усы.
— Если бы могла… Нас бы сюда не послали. Наверное, тоже есть какие-то пределы. А потом, война — дело мужское.
— Резонно, — согласился Воробьёв. — Женщины… Особенно такие барышни, только и умеют, что глаза мужикам отводить.
— Будто ты рассмотреть её успел…
— Почему не успел-то? Успел. Ножки у неё — яти-схвати…
— Да она же в сапогах была и в этом балахоне.
— Хорошие ножки не спрячешь, — усмехнулся «грибник». — Да и вся она — так, ничего… Груздок такой белый и хрустящий.
— Ладно, хватит, — оборвал Арчеладзе. — Что делать будем?
— Да пора бы и назад драпать. Время — четвёртый час… Я вот думаю, а днём она нас протащит через зону? Или нет?
— Надо искать археологов, — решил полковник. — Посмотрим следующую деревню.
И, не дожидаясь возражений, вышел из-под дерева.
Бывшее сербское селение, теперь занятое мусульманами, располагалось в седловине гор, окружённое альпийскими лугами. На дороге стояла застава, поэтому двинулись в обход, опять по задам, по раскисшему глинистому склону, кое-где изрытому окопами и бомбовыми воронками. Кутасов здесь не был — не хватило тёмного времени, поэтому разведка минных полей не проводилась; оставалась надежда, что прежде чем позволить поселиться мусульманам, «миротворцы» обезвредили прилегающую территорию.
Похоже, население тут занималось скотоводством: на задах стояли скотные дворы и кошары с провалившимися крышами, а кругом — бесконечные изгороди пастбищ и загонов. Арчеладзе намеревался выйти на улицу, но возле первого же дома пришлось залечь. Из-за строений явственно доносилось чавканье грязи под ногами. Шли двое, в плащ-накидках и касках, судя по размеренному неторопливому шагу — патруль. Пропустив его, полковник прокрался мимо большого каменного дома с английским газоном и присел возле стальной изгороди.
Сразу за углом стоял джип с надписью по-английски — «Гражданская полиция ООН». За ним, в ряд, — четыре крытых грузовика.
Для маленького селения это было слишком.
Аналогичная надпись оказалась на белом пластиковом знаке, укреплённом на решётке забора.
Полковник показал знаком Воробьёву — назад, и сам осторожно двинулся к хозяйственным постройкам. Преодолев три деревянных изгороди, он неожиданно потерял из виду Воробьёва и остановился. Начинало светать, чуть-чуть посерело небо и потянул ветер. У соседнего дома на фоне белёсой стены он разглядел ещё один автомобиль с какой-то установкой в кузове и над кабиной что-то вроде подъёмного крана. Через несколько минут из-за него появился «грибник», очень довольный и весёлый.
— Спрашивается, Никанорыч, на хрена мусульманам буровая установка? Новенькая, тем более. Где её взять? Что бурить, когда воды тут…
Арчеладзе не успел ничего ответить, потому что услышал на улице отчётливую русскую речь, сдобренную матом по поводу грязных европейских дорог…
6
Капрал Эрни Флейшер сходил с ума на глазах Дениза. Бросив оружие, он лихорадочно стаскивал с себя одежду, расшвыривая её по сторонам, и при этом взгляд его был устремлён куда-то вперёд и вверх. Флейшер беспричинно смеялся, заливисто, как ребёнок, и беспрестанно повторял:
— Сейчас! Сейчас! Жди меня! Сейчас!..
Джейсон подбежал к нему, когда капрал торопливо, едва расшнуровав, скидывал ботинки, прыгая то на одной, то на другой ноге.
— Эрни?! Что с тобой, Эрни?!
Флейшер будто не слышал, разулся и потянул с себя штаны, вываливая толстый живот. Дениз схватил его за руку, рванул к себе.
— Прекрати, капрал! Что ты делаешь?!
Тот шарахнулся от него и чуть не опрокинул на землю — весовые категории были слишком разные. Однако сам запутался в штанах, спавших до колен, и полетел боком на камни. Тут же вскочил, завертел головой, ища кого-то в небе.
— Не улетай! Я здесь! Я сейчас!
Он сдёрнул одну штанину — вторую снять не успел: Джейсон изо всей силы ударил его в спину, сбил с ног, придавил к земле.
— Опомнись, Эрни?! — ударил по щекам. — Это пройдёт! Сейчас пройдёт!..
— Там — ангел! Мой ангел! — воскликнул капрал, указывая рукой за спину Дениза. — Разве ты не видишь? Вон он! Он прилетел за мной! Он ждёт меня!
Искажённое гримасой какого-то болезненного счастья, лицо его напоминало маску. Капрал елозил по земле, пытаясь вывернуться из-под Джейсона, и ничего уже не соображал. А Джейсон, ощутив внезапный прилив бешенства, стал бить короткими скользящими ударами по белой физиономии, так что голова Эрни моталась из стороны в сторону. И вдруг стало страшно — взгляд оставался в одной точке, устремлённый в небо.
