— И вообще — не обещаю, — да он откровенно смеется! — А в клубе ты будешь вовремя.
Разворачивается и уходит. А я еще какое-то время стою и смотрю ему вслед, открыв рот.
6Я — идиотка? Или он — идиот?
Ну нет, Каримов идиотом быть не может. А значит…
Ох, черт.
Но я вообще не могу объяснить иначе как своей глупостью тот факт, что я, словно загипнотизированная на определенные действия, выхожу вечером из общежития, и, будучи доставлена молчаливым водителем в ресторан, даже не сопротивляюсь. Более того, наряжена в лучшее платье и накрашена гораздо тщательней, чем обычно.
Идиотка — я.
Сразу это чувствую, когда захожу в обитель денег и роскоши, где у каждого одни только трусы стоят больше, чем все вещи на мне.
И даже среди них ожидающий меня мужчина выделяется. И уже дорос в моих глазах из паука в росомаху. Уникальное животное, способное преследовать свою жертву много часов даже по глубокому снегу или на врага много большего размера запрыгнуть — и рвать тому холку, пока кровью не истечет.
И это не комплимент.
Он вводит меня в ступор. Илья черт его подери Демидович. Своим непонятным поведением. Способностью уничтожить всех и вся на своем пути… я ж ему не попалась? Правда? Просто фактом своего существования.
И… очаровывает.
Мужчины и прежде внимание на меня обращали, но им хватало одного отказа, чтобы самоустраниться.
В отличие от них Каримов даже не спрашивал.
И может именно поэтому я сижу с ним на свидании.
По другому назвать это действо было сложно — столик в углу на двоих, свечи, вкуснейшие блюда и мягкая музыка. Хорошо хоть букет не подарил — я бы точно его выронила в ожидании крика «стоп, снято!».
Нереальность, помноженная на недоумение — вот что я могу сказать о происходящем. Опасность, помноженная на привлекательность — вот что о мужчине напротив.
Смущение, усиленное неловкостью…
А это я.
Каримов не отчитывает, не воспитывает и не пытается выдать ценные указания, вопреки обещаниям. Напротив — немного шутит, немного советует, много расспрашивает о моей жизни и учебе и уж точно не чувствует себя не на своем месте. Это и сбивает с толку. И я, в конце концов, не выдерживаю.
— Илья Демидович, — откладываю вилку, все равно толком не могу проглотить не кусочка. — Зачем все это?
— Что? — его лицо принимает привычно насмешливое выражение.
— Водитель, ресторан, ваше общество, — объясняю терпеливо, хотя, уверена, он все понимает. — Для роли любовницы я слишком молода и неопытна, для симпатии всей вашей жизни — уже вы слишком спокойны и далеки. Даже для извращенного наказания все это как-то странно…
— А для красивой девушки ты слишком разумна… и неуверенна в себе, — он улыбается лишь глазами, но это такая улыбка, что… ух. — Я уже достиг того положения, что могу пригласить провести со мной вечер ту, кого мне приятно видеть и с кем мне нравится общаться. Даже если по каким-то параметрам это и выглядит странно.
— «Пригласить»? — не могу сдержать иронию. — У меня возникло ощущение, что меня просто засунули в это кресло, предварительно изъяв из коробки.
— А у меня возникло ощущение, что ты не против, — он откидывается назад и осматривает меня удовлетворенно. — Тебе явно приятно мое общество, а мне, определенно, нравится твое присутствие.
— Попробовала бы я сказать, что не нравится… — ворчу.
— А ты попробуй, — подается вперед рывком.
— Вы пытаетесь сбить меня с толку?
— И не только это.
— Но…
Заче-ем?
В тот момент я еще не знаю, что это будет самый частый вопрос в наших отношениях.
Общение продолжается в том же духе, и меня, как ни странно, заводит в хорошем смысле. На самом деле, если расслабиться и начать получать удовольствие — а в моем случае просто забыть, кто он такой и что я здесь делаю — у меня почти первое и почти идеальное свидание в жизни.
Просто первым его назвать сложно — были в моей жизни и мальчики, ожидающие у памятника, и цветы, и даже прогулки по парку.
Считать идеальным мешает тот факт, что я уже заранее дала себе зарок, что с этим человеком нам не по пути.
С ним слишком тревожно. И он вызывает во мне какие угодно эмоции — от паники до восхищения его уверенностью и мыслями — кроме увлеченности. Я просто не могу себе позволить увлечься! А для Каримова этот вопрос так и не стоит. Он, как и объявил, делает все, что хочет, берет все, что ему покажется привлекательным. Вот только я не согласна.
Вечер заканчивается быстро, а потом меня подвозят до клуба. Я захожу туда с независимым видом — даже если кто из сотрудников и увидел, с кем я приехала, смущения своего показывать не собираюсь.
Но оглядываюсь в ту ночь поминутно, вдруг он снова появится?
Обходится без потрясений. Как и в сонное воскресенье. А в понедельник происходит то, что становится началом целой цепочки событий, круто меняющих мою жизнь.
7— Ну ты и дрянь!
Я ошеломленно поднимаю голову от конспекта и фокусируюсь на своей однокурснице, Юле.
До меня как-то не сразу доходит, что она говорит. Проспала все воскресенье почти, а потом полночи не могла уснуть. Так что на лекции прибежала в последний момент и чувствовала себя слегка пришибленной.
Хмурюсь, глядя на воинствующую девицу:
— Ты чего кинулась на меня, Юль? Или это модное приветствие?
— Другого ты не заслуживаешь!
— С ума сошла? Я тебе чего плохого сделала? Может сначала расскажешь, а потом с оскорблениями бросаться будешь?
— А то ты не понимаешь!
— Не понимаю, — смотрю на нее недоумевающе. Глупость какая — ну что за разборки?
— А то, что нас вышвырнули из клуба из-за тебя, ты не считаешь важным? Или что Антона избили?
Кажется, я слышу звук упавшей челюсти.
Своей.
Я и правда не видела однокурсников в клубе после инцидента с парнем, но я была уверена, что они продолжили гулянку. Впрочем, если Антон начал что-то кричать и доказывать, то секьюрити могли решить по-другому… они довольно быстро выставляли всех, кто мог нарушить покой большей части гостей. Но избить?
— С чего ты решила, что я имею к этому какое-то отношение? — продолжаю хмуриться. — Юль, я там официанткой работаю, а не царицей, не раздаю указаний службе безопасности, кого оставлять, а кого выпроваживать. Значит у них была причина…
— Значит у них была жалоба от твоей не-царской задницы, — передразнивает меня девушка.
