Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Но порой мне кажется, что такова жизнь. Так для всех нас устроено: опустили в некое месиво, не спросив согласия, и заворачивают в центрифуге, перемешивают, выпаривают, а где-нибудь в тайном месте стекает по капле в небесную колбу заветный жизненный эликсир…
А ведь мне всегда нравилась другая мысль — о свете в конце тоннеля!..
Я вздыхаю и втихомолку фыркаю, точно старый натруженный конь у копны сена. Но чуткая девица у стойки (по-видимому, из новеньких в этом заведении) мигом улавливает фырканье, как водится, воспринимает на свой счет и решает подойти к моему столику.
— Все в порядке, — ободряю я субтильное создание с мокрым носиком и воспаленными веками. — Кофе не хуже, чем был вчера. Хотите анекдот про свет в конце тоннеля? Пессимист видит в конце тоннеля тупик, оптимист — свет, и только машинист поезда видит в конце тоннеля двух идиотов, сидящих на рельсах.
Однако же девице невдомек, что у меня за мысли. Да и плевать ей, собственно… Она моргает ресницами и тупо смотрит мне в переносицу.
— Хорошо, принесите еще кофе, пожалуйста!
«Пьяный дурак! — укоряю себя я за ненужную общительность. — Нашел перед кем рассыпать бисер! Инфузория-туфелька! Зато анекдот вспомнился в тему…»
Так вот, вернемся к нашим баранам. Как ни крути, что ни придумывай, а в конце концов упираешься в Феклистова. Серое здание напротив — стоит пересечь бульвар, и натыкаешься на управление по борьбе с организованной преступностью, где начальником этот самый Феклистов. Человек без затылка, как я его называю, наподобие доисторических монументов с лицами по периметру головы: откуда ни зайдешь, подкрадешься, положим, сзади — а там лицо с ничего не выражающей улыбкой. И обволакивающие глаза. А еще знаменитая фраза: «Я человек не бедный, мне ваши областные финансовые потоки не интересны!»
У меня с ним не вражда и не дружба. По роду деятельности я как бы главный: все-таки надзирающий прокурор, — но Феклистову очень бы того не хотелось, и, к месту и не к месту, он норовит подчеркнуть, что не только возглавляет «шестерку», но еще и является по совместительству первым заместителем начальника областного управления внутренних дел. Вот как, главнейший церемониймейстер! Я было зажал его по службе, но он, точно уж, тут же извернулся и завел дружбу с прокурором области: стал напрямую, в обход моего отдела, проталкивать в суд дела в отношении так называемых организованных групп, признаков которых, по моему мнению, там и близко не было. Я закусил удила и пошел к областному объясняться; тот посмотрел на меня с укором, как я сам, бывало, смотрел на подчиненных в минуты, когда был явно не прав, и ответствовал: «Так что, я уже не прокурор области?». Конечно, всенепременно он самый! Положа руку на сердце, на его месте я поступил бы так же. Дружба — это святое. Эт сетера…
И я построил работу так, что по любому, самому простому вопросу Феклистов вынужден был теперь обращаться не иначе как к прокурору области. Тот сначала тешил самолюбие и был к Феклистову милостив, но после смертельно устал, мышиная возня, наветы и интриги надоели, кроме того, в области ждали проверку Генеральной прокуратуры, — и в один прекрасный момент областной восстановил статус-кво между Феклистовым и мной. Феклистов вынужденно притих, через заместителей заверил меня в дружбе и даже явился выпить со мной сто грамм в очередной День прокуратуры.
И вот араповская история…
Что же, Феклистов явно затаился, он уязвлен и разобижен. Кроме того, сей достойный муж, как и все менты, зело злопамятен и мстителен, а месть — дополнительный стимул к профессиональной привычке: собирать компромат на всех и вся, а в особенности на людей, от которых в какой-то степени зависим. Еще и аппаратура… Имея возможность бесконтрольно слушать, кто из сущих удержится от любопытства узнать, что о нем думают другие? Я уверен, что своих начальников и друзей он слушает с неменьшим интересом. А, прокурор области? А, начальник управления внутренних дел? А, губернатор и иже с ними?
Вторая чашка кофе более-менее восстанавливает баланс между мной и окружающим миром. Да и организм за последние годы смирился и пообвык: достаточно оперативно нейтрализует спиртное. А еще какие-то пятнадцать-двадцать лет назад меня наизнанку выворачивало похмелье… Все течет, все меняется, увы! Однако же как хочется иногда чего-нибудь постоянного, некой неизменной жизненной величины: молодости, любви, покоя…
Я расплачиваюсь, покидаю кафе и какое-то время смотрю на высокие окна в доме напротив, по ту сторону бульвара, за которыми корпит над сводками неугомонный Феклистов. Как и в случае с Гарасимом, здесь не пойдешь напролом — нужно бы поразмышлять, осмотреться. Ведь часто случается так, что разгадка приходит, откуда вовсе ее не ждешь. А посему лучшим средством достижения цели в данном случае являются терпение и осмотрительность.
По-видимому, прежде Феклистова необходимо встретиться с Араповым и еще кое с кем из «шестерки» — из старого, дофеклистовского состава, — с теми, кто уцелел после перетрясок, увольнений и перемещений последних лет. Есть еще в управлении несколько бывалых мужей, остальные, к сожалению, — не опера, а неумелые дети…
18. Банан Димитреску— Здравствуйте, Евгений Николаевич!
Из припаркованного вдоль бульвара под запрещающим знаком «лендкрузера», огромного, словно бронетранспортер, чисто вымытого, блестящего черным отполированным капотом, высовывается Константин Димитреску по прозвищу Банан, владелец сети аптек и элитного кафе «Домик в деревне», расположенного на окружной дороге.
«Черт подери, не бульвар, а место свиданий!» — мысленно бурчу я, отнюдь не в восторге от негаданной встречи.
Дело в том, что этот Димитреску — страшный жмот и прохиндей, но и проныра, каких мало: он странным образом всегда в курсе темных дел и историй, связанных с большими деньгами, более того, мелькает в этих историях по касательной. Со многими власть имущими он лично знаком, крутится у них в приемных и кабинетах, пьет там чай, оказывает спонсорскую помощь и поздравляет с профессиональными праздниками авторучкой или ежедневником для деловых людей. Однако же кое-кому в милиции и службе безопасности небезосновательно кажется, что Димитреску вскорости может стать их клиентом: слишком близко летает возле огня. И хотя оперативно-розыскное дело на него не заведено, из протоколов прослушки разных сомнительного образа жизни лиц нет-нет да и высунется физиономия этого почтенного предпринимателя. И поделом! Мне он давно уже неприятен, хотя во времена оны, когда Димитреску только вырастал из коротких штанишек и осматривался вокруг да около, мы с ним водились: выезжали на шашлыки с пивом, стреляли утку и зайца, ловили рыбу. Затем он встал на ноги, сдружился с лицами мне не по росту и постепенно как бы отодвинулся, ушел в сторону, на всякий случай все же не выпуская меня из вида. Иногда я думаю: почему он стал мне неприятен? Потому что выплыл в более высокие сферы, скопил денежки, вписался в наше подлое время? Или потому, что стал на ступень выше меня, а я знаю, он жулик? Поэтому? А может быть, низкая зависть меня гложет? Но разве достоин Банан зависти?! Не-ет! Просто он неприятен мне, как неприятен всякий перерожденец и пролаза, про каких есть давняя поговорка: «Из грязи — в князи…», которые с царями — рабы, с рабами — цари, хамелеоны на все времена, швейцары у дверей элитного ресторана…
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
