— Цыпа, цыпа… Гримнир, иди сюда…
Дракон просто обязан откликнуться на «цыпу» — хотя бы для того, чтобы проучить меня. В конце концов, откуда мне знать, как приманивают драконов?
— Гримнир… — я сложила губы дудочкой и засвистела. Позорище, короче, получилось, а не свист, но уж как умеем, так и лепим. — Гримнир, иди сюда!
Разумеется, дракон не обратил на меня внимания, зато от дверей донесся холодный до презрения голос коменданта:
— Он не ест жареную рыбу. И не берет еду ни у кого, кроме всадника.
Я ойкнула и выронила кусок — рыба улетела на скалы, на ужин неведомым зверушкам. Обернулась: комендант стоял в дверях и рассматривал меня так, как натуралист будет рассматривать белую мышь для опытов.
— Меня предупреждали, что вы попытаетесь сбежать, — произнес Никос. — Но я не думал, что вы рискнете приманить дракона.
— Ну и что? — огрызнулась я. — Вы бы на моем месте не пытались?
— Речь не обо мне, — сухо сказал Никос. — Я сегодня натяну под окном ловчую сетку. Попробуете сбежать, и она нарежет вас на порционные кусочки.
Я внимательно посмотрела на него. Пожалуй, человек с таким суровым, похожим на маску лицом, слов на ветер не бросает.
— Не трудитесь, — сказала я с максимальным спокойствием и искренностью и, бросив прощальный взгляд на Гримнира, закрыла окно. — Я больше не буду.
— Я могу вам верить? — комендант вновь улыбнулся одной стороной рта. Глаза остались холодными, оценивающими.
— Да, можете, — ответила я. — Даю вам честное слово.
Никос неопределенно пожал плечами. Закрыв за собой дверь, он прошел в комнату и с прежним равнодушием распорядился:
— Ваша левая рука. Поднимите рукав до плеча.
— Это еще зачем? — возмутилась я. Во взгляде коменданта мелькнула холодная злость.
— Поднимите рукав, — повторил он. — Либо я вас выведу во двор и раздену у всех на виду. А народ тут такой, до женского пола охочий.
Я поежилась и, послушно расстегнув манжет, завернула рукав до плеча. Никос подошел и, взяв меня за руку цепкими сухими пальцами, принялся пристально рассматривать кожу. Ну что там могло быть интересного? Родинки, волоски, все, как у всех.
— Так я и думал, — улыбнулся комендант и выпустил меня. — Давно в наших краях?
— В каком смысле? — не поняла я.
Никос качнул головой и медленно, с выражением произнес:
У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом…
Я почти без сил опустилась на край кровати. Какая-то часть сознания вопила, что это невозможно. Ну не мог Пушкин звучать здесь, в другом мире, в комнатке над обрывом. Никос довольно улыбнулся и сел рядом.
— Давно попали, наследница? — повторил он.
— Нет, — едва слышно откликнулась я. — И недели не прошло… А вы… — мне хотелось задать сразу тысячу вопросов. — А вы — давно?
— Двадцать два года назад. Мне было десять, — ответил комендант. — Заблудился в лесу. Зашел в рощицу в Тульской области, а вышел уже в Южных Бобруках.
— Как вы поняли, что я тоже попала? — я смотрела на Никоса, и в этот момент во всем мире для меня не было человека роднее и ближе.
— След от прививки, — он снова улыбнулся краем рта. — Заметил, когда вы слезали с дракона в своей ночнушке. А такой след — это почти однозначно Россия, — Никос сделал паузу и спросил с искренним волнением: — Как там у нас?
— Все хорошо, — я признательно сжала его запястье. — Я… если хотите, я потом все расскажу, но Никос… Что же теперь делать?
Комендант пожал плечами. Его лицо снова обрело монументальную тяжесть.
— Вы волшебница или все-таки нет? То, как вы вызвали грозу, весьма впечатлило герцога.
— А откуда вы знаете? — удивилась я. — И как вы узнали, что я попытаюсь сбежать, кто вам сказал?
Никос снисходительно улыбнулся.
— В замке есть зеркало для связи, конечно.
А, зеркало. Разумеется, это меняет дело. Я почему-то вспомнила Вельдмара — неизвестно, отчего, но в меня вселилась стойкая уверенность в том, что он тоже стакнулся с Макшайдером.
— Я не волшебница, — призналась я. — Вот и вся правда. Эту грозу устроил Альмир.
Никос понимающе кивнул.
— Я так и подумал, — сказал он. — Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Заканчивайте ужин, Полина, и ложитесь отдыхать, утро вечера мудренее. И кстати: я на вашей стороне. Спросите меня, почему?
— Почему? — послушно спросила я. Видит бог, на сегодня с меня было достаточно удивительного.
— Ваш муж — величайший колдун этого мира, — произнес Никос. — Остальные ему и в подметки не годятся. И он вернет нас домой.
* * *
Ночь выдалась неспокойной.
Уходя, Никос запер дверь на ключ, а я на всякий случай задвинула щеколду и закрыла окна. Знакомое дурное предчувствие не давало мне покоя. Солнце утонуло в море, замок постепенно окутала чернильная тьма, и мне почему-то стало жутко.
Кто его знает, что там в этой тьме?
Я лежала на кровати, не зажигая огня, хотя в моем распоряжении была связка свечей и огниво. Из коридора доносились слабые шорохи: то ли мыши бегали, то ли бродили призраки. Из комнаты под моим обиталищем долетали голоса и звяканье — должно быть, там были часовые и оружие.
— Скырлы-ы-ы! — тоскливо донеслось с моря. — Скырлы-ы-ы-ы!
У меня душа в пятки ушла, а живот свело. Подбираться к окну было страшно, а лежать на кровати — еще страшнее, и я, медленно подкравшись к окну, выглянула наружу.
— Скырлы-ы-ы-ы!!!
Над морем светилось тихое, мертвенно-бледное зарево, и в этой молочной пелене я увидела фигурку парящего дракона. Гримниру не спалось, чтоб его! Дракон кружил над морем, от воды к нему тянулись белесые струи тумана, и тоскливый вопль летел далеко-далеко.
— Напугал, зараза, — пробормотала я.
От страха мне захотелось немедленно посетить отхожее место. Закончив свои дела и вымыв руки под тоненькой струйкой ледяной воды из ржавого крана, я вернулась в комнату и решила все-таки зажечь свечу. Стоило мне сделать это, как в шкафу что-то сразу же завозилось и застучало, будто какое-то живое существо услышало меня и захотело выбраться.
Я сделала несколько шагов к двери. Если что — буду стучать и орать. Но мои опасения оказались напрасными. Дверца шкафа скрипнула, открываясь, и я увидела уже знакомые очертания ветхого тряпья и зеркало.
Именно оно и было источником шума. Если раньше оно ничем не отличалось от остальных зеркал, то теперь, налитое тревожным голубым свечением, оно напоминало огромный кусок прозрачного льда. Я вспомнила о том, что Никос говорил о зеркале для связи: должно быть, зеркало в моем шкафу служило как раз для этого.
