Книга Дни одиночества - Элена Ферранте

Я поднялась и быстро вышла из кабинета, закрыв за собой дверь. Я почти бежала, чтобы ничто не смогло меня остановить. Ольга твердым шагом идет по коридору, по гостиной. Теперь она полна решимости и все уладит, даже если маленькая девочка в ее голове нашептывает елейным голоском: “Илария взяла твою косметику, что она там вытворяет в ванной? В этом доме не осталось ни одной твоей вещи: девчонка все берет без спросу, иди и отшлепай ее!” Тем не менее я сразу сбавила шаг: меня раздражало возбуждение – если мир вокруг ускорялся, то я замедлялась. Ольга до ужаса боится действовать быстро, ее пугает, что стремительность реакции, скорые шаги и жесты проникнут в мозг, она не выносит внутреннего докучливого гула, пульсирующих висков, легкой тошноты, холодного пота, маниакального постоянного ускорения. Поэтому никакой спешки: спокойствие и расслабленная или даже вялая походка. Я поправила скрепку, чтобы она сильнее впилась в руку и помогла мне отделаться от этого третьего человека – от Ольги, которая куда‐то торопилась, – и я вновь бы стала собой. Я подойду к бронированной двери, я знаю, кто я такая, я контролирую свои действия.

Я все помню, думала я. Я не из тех, кто не помнит даже собственного имени. Я его помню. Тут я подумала про двух рабочих, что устанавливали дверь, молодого и пожилого. Кто же из них мне говорил: “Осторожнее с замком, синьора, не нужно применять силу, осторожнее с ключами – механизм очень капризный”? У них обоих был такой хитрый вид. Все эти намеки – ключ вертикально, ключ горизонтально… хорошо еще, что меня этим не проймешь. Даже после всего того, что сделал со мной Марио, после его оскорбительного ухода, которому предшествовало многолетнее предательство, я по‐прежнему оставалась собой, я стойко выдерживала сумятицу последних месяцев – здесь, посреди этой жары – и противилась многочисленным превратностям судьбы. Это значит, что то, чего я боялась с детства – вырасти и превратиться в бедняжку (а этот страх жил во мне все эти тридцать лет), – не случилось, я хорошо справлялась, даже очень хорошо, я крепко держала в руках все нити своей жизни. Молодец, Ольга, несмотря ни на что, ты себя не потеряла.

Перед бронированной дверью я остановилась так резко, будто и в самом деле бежала. Ну ладно, попрошу помощи у Каррано, даже если он и отравил Отто. Выбора у меня нет, мне нужно воспользоваться его телефоном. А если он попробует снова отыметь меня, снова засунуть в мою задницу свой член, я откажу: момент прошел, я здесь только потому, что дома сложилась чрезвычайная ситуация, пусть не строит иллюзий. Я скажу ему это сразу, чтобы он и думать не смел, будто я вернулась за этим. Свой шанс он упустил: бог, конечно, троицу любит, но у нас и второго раза не будет. Тем более что и в первый раз он кончил в презерватив, скотина.

Я сразу, даже не попытавшись, поняла, что дверь не откроется. И когда я вставила ключ и постаралась его повернуть, то, что я почувствовала минуту назад, произошло на самом деле – ключ не поворачивался.

Меня охватила паника – реакция самая что ни на есть неподходящая. Я надавила сильнее, судорожно вертя ключ то влево, то вправо. Безрезультатно. Я попробовала вытащить его, но и это не получалось, он сидел в замочной скважине как влитой! Я стала бить в дверь кулаками, попыталась подналечь плечом, затем снова взялась за ключ, мое тело вдруг проснулось – я была вне себя от отчаяния. Остановившись передохнуть, я заметила, что вся вспотела. Ночная рубашка прилипла к телу, а зубы выбивали дробь. Мне было нестерпимо холодно в этот жаркий день.

Я опустилась на пол: требуется все обдумать. Рабочие мне сказали, что с замком нужно обращаться осторожно, иначе его можно сломать. Но сказали это таким тоном, каким мужчины обычно подчеркивают свое превосходство. В первую очередь – сексуальное. Я вспомнила, как ухмылялся тот, что постарше, когда протягивал мне свою визитку на случай, если мне понадобится его помощь. Я‐то знала, с каким замком он хотел мне помочь, уж точно не с тем, что в бронированной двери. Итак, подумала я, в его словах не было никакой технической информации, он использовал профессиональный жаргон для своих пошлых намеков. А это на самом деле означает, что мне нужно выбросить из головы все предупреждения – я не должна бояться, что с дверным механизмом что‐то не так. Забудь слова тех двух пошляков, прочисти мозги. Успокойся, наведи порядок в голове, заделай смысловые дыры. Взять, к примеру, случай с собакой: ну почему именно яд? Отбрось слово “яд”. Я видела Каррано вблизи – мне стало смешно при мысли о нем, он не тот тип, что будет готовить тефтельки со стрихнином; возможно, Отто просто съел что‐то испорченное. Стоит запомнить слово “испорченное”, зафиксировать его в памяти. Надо заново переосмыслить все события сегодняшнего дня с самого момента моего пробуждения. Подумать о конвульсиях Отто, не покидая при этом пределы правдоподобия; да и остальные происшествия стоит переоценить. И переоценку следует начать с себя. Кто я? Женщина, которая уже четыре месяца живет в напряжении, в плену страданий; уж точно не колдунья, которая от отчаяния рассеивает по дому заразу, чтобы занемог старший ребенок, чтобы сдох пес, чтобы сломался телефон, чтобы заел механизм бронированной двери. Пора пошевеливаться. Дети еще ничего не ели. Да и мне нужно позавтракать, помыться. Время бежит. Отделить цветное от белого. У меня закончилось чистое нижнее белье. Простыни перепачканы рвотой. Пропылесосить. Убрать квартиру.