— Это правда? В последний раз ты ясно выразила свои чувствапо этому поводу.
— Они действительно не изменились, — призналась я. — Я всееще не вижу смысла во всем этом. Кроме ну... сегодня ко мне приходил призрак.
— Призраки всегда к тебе приходят.
— Да, да. Но она одна утверждала, что может привести меня ккороне. Или, вернее, к месту нахождения. Она нуждается в помощи и предложилаэто сделать в обмен.
Мастэра вытаращила глаза и наклонилась вперед.
— Вот оно! То, что я видела! Она приведет вас к короне.
— Если предположить, что этот призрак не является частьючьего-то замысловатого плана по убийству меня, — сказала я. — Это будет не впервый раз.
— Нет, нет, — сказала она. — Это реально, я чувствую. Явидела вас коронованной.
Дориан бросил на нее острый взгляд.
— Достаточно, не имеет значения, если этот призрак говоритправду. Я не отправлю Эжени в ужасное место.
— Эй, тебе не отослать меня куда-либо, — возразила я.
Он закатил глаза.
— Пожалуйста. Не начинай разыгрывать задетую гордость поповоду твоих способностей. Ты великий воин, я это признаю. Ты побеждаешь фетчей,и столы, и прочих разных злодеев. Но это... нет. Риск слишком велик, и я несмогу тебе помочь.
— Но Ваше Величество! — воскликнула Мастэра. — Вы же видитевозможность. Конец войне. Могущество. Страх, который это пробудит в остальных.
— Моего собственного страха более, чем достаточно, спасибо,— сказал он сухо.
Конец войне. Удивительная мысль пронзила меня.
— Джентри страдали бы среди железных полей... но не только яодна наполовину человек. Я могла бы взять Жасмин с собой.
Жасмин была столь же нечувствительна к железу, сколь и я.Прикосновение к нему не вызывало у нее боли, и лишь плотно закрепленные кандалыподавляли ее магию. Однако, на сколько мне было известно, простого пребываниярядом с железом не было достаточно, чтобы заглушить ее магию.
— Нет, — сказал Дориан поспешно. — Абсолютно исключено. Я быне допустил, чтобы твоя нестабильная сестра околачивалась где-нибудь поблизостис этой короной.
— Однако, королева права, — сказала Мастэра, — человеческаякровь младшей дочери Короля Бурь может защитить ее.
Я ждала очередного отрицания от Дориана, но он хранилмолчание. Я поняла, что он действительно обдумывал это. Будет ли Жасминнадежным компаньоном, или нет.
— Нет, — повторил он наконец. — Если она каким-нибудьобразом вернет контроль над короной... Ну, я бы не хотел это увидеть. Онаслишком сильно жаждет власти.
— Я думала, что корона сама по себе не обладает властью, —сказала я подозрительно.
— Так и есть. Но если Жасмин завладеет короной, другие могутподумать, что она именно та дочь, которую стоит бояться. Сейчас ты удостоенаэтой чести. Я бы хотел, чтобы так и оставалось. Ты не можешь идти с такимопасным попутчиком.
— Ваше Величество, — снова попыталась Мастэра.
— Довольно, — сказал Дориан, поднимаясь. — Уже поздно.Дискуссия закончена, и я хочу спать. Ты свободна.
Мастэра выглядела расстроенной, но не стала перечить своемулорду. После краткого реверанса каждому из нас, она удалилась. Мы молча вышлии, также храня молчание, проследовали через залы мимо застывших стражей. И кактолько мы оказались наедине в комнате Дориана, я взвилась на него.
— Ты совсем обнаглел?! Никогда больше не говори со мной такв присутствии кого-нибудь, как будто у тебя здесь есть власть надо мной. В этоммы равны, не забыл?
Он улыбнулся и снял свой плащ и рубашку.
— Конечно, мы равны. И равны иногда в вопросах торговли. Нокогда дело доходит до идиотских решений, которые ты принимаешь, властью обладаюя.
— Когда дело доходит до принятия идиотских решений, я... неважно. Слушай, если существует шанс покончить с этим путем наименьшегокровопролития, насколько это возможно, я этого хочу.
— Как и я.
Он встал передо мной и нежно провел пальцем вдоль моей шеи.
— Но не ценой твоей жизни или репутации. Найди лучшийвариант и можешь идти.
Он переместил палец ниже и захватил края моей футболки,аккуратно стягивая ее через голову так, чтобы не побеспокоить повязки.
— Ну вот опять, — проворчала я. — Ты действуешь так, словноконтролируешь это.
— Я и контролирую. Так же как контролирую это.
Он схватил меня за талию и притянул к себе, его губыобрушились на мои в жестком поцелуе, который заставил меня хватать ртом воздух,когда мне удалось высвободиться.
— Ты ничего не контролируешь, — сказала я.
Однако его поцелуй и его близость заставляли мое тело болетьот возбуждения.
Возможно, это был мой гнев или остаточное действиеадреналина после всех сегодняшних поединков. Возможно, это было простооблегчение от возможности видеть его, неважно, насколько сильно он меня сейчасраздражал. Всякий раз, когда я возвращалась с поля боя, секс был его способомнаверняка подтвердить, что я жива и цела. Сегодня я разделяла это. Он был жив.Я хотела его, и он об этом знал.
— Вот видишь?
Его губы переместились на шею, и я ощутила края его зубов.
— Здесь у меня власть... и тебе это нравится...
— Я... это...
Формулировать связные предложения было затруднительно поочевидным причинам. Его рот слишком сильно отвлекал, как и прочие егоприкосновения.
Он переместил губы к моему уху, а руки накрыли мои груди. Яспустила его трусы, ощущая, каким твердым он был, пока моя рука скользила вдольнего.
— Я знаю тебя, Эжени. Я знаю, чего ты хочешь... и здесь? Тыхочешь, чтобы управлял я. На самом деле, эти раны, которые ты упорно получаешь,— единственное, что удерживает меня от того, чтобы припечатать тебя к стене илибросить на кровать.
Остатки одежды были сброшены один за другим в то время, какмы все еще пытались продолжать некое подобие дебатов.
— Полагаю, ты не настолько держишь ситуацию под контролем,насколько думаешь, — сказала я.
Мы прижимались друг к другу, голая кожа к голой коже. Мыумудрились остаться обернутыми вокруг друг друга, пока направлялись к кровати.
Его руки скользнули по моей груди и слегка задержались насосках. Затем, снова избегая раненных областей, Дориан сжал мои плечи, и яожидала, что он все-таки бросит меня на постель. Вместо этого, он опустил меняна колени так, что моя спина оказалась лишь на расстоянии дюйма от кровати, аДориан встал прямо передо мной. Головка его огромного набухшего достоинстваоказалась как раз напротив моих губ, как и в прошлый раз, когда мы были вместе,за исключением того, что тогда я была на спине.
