но после покорно опустила взгляд в пол.
— Не доведено до конца, — она испытывала ненависть к себе за такой ответ. — Отказ Джошуа Френча сотрудничать застопорил расследование.
— А сейчас кто-нибудь активно работает над делом?
— Просто расставляют все точки над «и», — ответила Ванита, вежливо опустив тот факт, что буква «и» встречается в имени Кристиана аж два раза.
— В таком случае посадите Коукса за решетку. Это приказ.
Она было открыла рот, чтобы оспорить решение, но чувство самосохранения снова заткнуло ей рот.
— Есть, сэр.
* * *
Бакстер скучала по Блэки.
Она владела этой «Ауди А1» четыре года, даже преследовала на ней лидера культа «спермотеррористов» и, что самое досадное, забыла свои беговые кроссовки на заднем сиденье. Они с Блэки через многое прошли вместе, и она чувствовала, что машина заслужила куда более достойную кончину, чем затопление на дне Темзы.
Отсутствие машины вынуждало ее возвращаться в Уимблдон на автобусе, что, помимо вынужденных сорока минут бок о бок с чудаками разных мастей, давало ей время обдумать ее мимолетную встречу с Руше. Она не могла выразить словами, какое это было облегчение — снова его увидеть. В течение девяти дней ФБР пресекала любые попытки узнать, где он, и Бакстер даже стала сомневаться, жив ли он вообще.
Он воспринял шквал неприятных новостей со своими обычными невозмутимостью и спокойствием, а последние минуты встречи просил Бакстер вкратце пересказать последние две серии «Ходячих мертвецов».
— Значит, ничего в действительности не произошло, да?
— Ничего.
После аварии Бакстер переехала обратно в свои апартаменты. Томас настаивал на том, что это «не было необходимо», что воспринималось несколько иначе, как если бы он не хотел, чтобы она уезжала. Но она не могла его винить, с учетом всего произошедшего. Она заменила окно, наскоро замазала дырки от пуль в стене и перекрасила стены, чтобы убрать все следы пребывания Руше. Было только вопрос времени, когда кто-нибудь поймет, что его нашли прямо у ее дома и придет все тут разнюхивать.
В 18:25 прозвенел дверной звонок. Положив валик, Бакстер вытерла руки о свои рваные джинсы. Посмотрев в дверной глазок, она с удивлением обнаружила за дверью, как обычно, неуверенного в себе Томаса.
— Привет, — поздоровалась она.
— Привет. Я, э-ээ… подумал, может, ты захочешь поужинать, — он улыбнулся, подняв раздувшуюся и тошнотно пахнущую коробку с индийской едой.
— Господи боже! — она поперхнулась и побежала в ванную комнату.
* * *
Пять минут спустя она вернулась к Томасу, изучавшему плохо замазанное пулевое отверстие. Бакстер была уверена, что видела, как он буквально прикусил язык и оставил произошедшее без комментариев. Запоздало и неловко обнявшись, они сели на закрытый прозрачной пленкой пол есть.
— Знаешь, — начал Томас, проглотив прожеванную пищу, — говорят, что индийская еда может вызвать схватки.
Отодвинув от себя лепешку наан и рис, Бакстер задумалась, какой был смысл ходить вокруг да около и говорить на общие темы.
— Господи! Мне так жаль, — извинился он. — Не знаю, как это вообще пришло мне в голову. Ну, знаю… конечно, но я не знаю, с чего я вдруг решил сказать это вслух.
— Все в порядке, — заверила его Бакстер. — И думаю, что пока мне это не грозит.
Томас уставился на ее живот.
— Ты пялишься на мой живот.
— Прости, — снова сказал он, продолжая пялиться. — Просто… он немного странный, правда?
— О, он определенно немного странный.
— Я не хочу портить ужин… — начал он.
Бакстер скорчила ему рожу.
— …сильнее, чем я уже это сделал, — добавил он, — но ты же понимаешь, что это не карри а-ля «я тебя прощаю»? Это карри а-ля «я скучаю по тебе». В общем и целом, это совсем другое.
— Принято к сведению.
— Ты бы узнала, если бы это было карри а-ля «я тебя прощаю». Там были бы бхаджи и самоса и… Я фигню несу, да?
Бакстер засмеялась и спонтанно поцеловала его в щеку.
— К чему это? — спросил Томас.
— Потому что я тоже по тебе скучаю.
* * *
Руше провел больше часа с тюремным врачом, общий медицинский отсек несколько облегчил его акклиматизацию к тюремной жизни, но в конце концов за ним пришли.
Ему объяснили, что в идеальном мире заключенные под стражу отделяются от тех, кого обвинили в совершении преступления и кому вынесли приговор. Они могут носить собственную одежду и живут по более гибким, нежели их осужденные соседи, правилам.
Затем ему объяснили, что это не идеальный мир.
Как и большинство тех, которых вели по лабиринту дверей, которые одна за одной лишали их свободы, Руше демонстрировал напускную храбрость. Внешне он казался спокойным, даже скучающим, но внутри него все сжималось от страха, и он не знал, то ли его одолевала боязнь замкнутого пространства, то ли подлинная трусость кричала ему, чтобы он бежал, умолял о пощаде, пытался выторговать себе свободу.
Надзиратель остановился за одной из похожих на все прочие бежевой двери и открыл ее.
Хотя он уже знал, что ждет его внутри, Руше, по мере того как проем становился все больше, все меньше хотел заходить внутрь.
Мужчина посмотрел на него.
С опаской он перешагнул через порог, оглянувшись и увидев, как тяжелая дверь закрывается за ним, запирая его внутри.
Глава 39
Четверг, 31 декабря 2015 года
Канун Нового года
18:19
Кристиан чувствовал себя отвратно, наблюдая как его друг обдумывает свое позорное признание.
— Что ты, сука, имеешь в виду под «Нет денег»? — спросил его Финли обманчиво спокойным голосом, чтобы не тревожить Мэгги, которая возилась на первом этаже.
— Я… я не знаю, что тебе сказать, — Кристиан тяжело вздохнул и покачал головой.
— Но… Я уже потратил все! Мне выписали последнее предупреждение по оплате практически всего, что есть в этом доме, — прошептал Финли в панике, которую он позволял себе нечасто.
— Я клянусь, что помогу тебе всеми доступными мне способами.
Финли был слишком отвлечен собственными мыслями, чтобы даже обратить внимание на пустое обещание Кристиана.
— Ты сказал, что деньги готовы!
Помня о Мэгги, Кристиан осмотрительно зашикал на своего друга.
— Ты сказал… — продолжил Финли, — в день моего выхода на пенсию у тебя все будет готово!
— Я знаю, что я сказал… И тебе придется поверить мне, Фин, я столько раз хотел тебе сказать, но…
— Что насчет того большого дома, в котором ты живешь?
— Он не мой! — горько засмеялся Кристиан. — Ничего из этого, — он
