умею ценить дружбу и готов быть вашим другом, нисколько не сомневаюсь, что ваше прошлое и настоящее заслуживают уважения, но такой уж странный я человек: мне кажется, дружба между людьми чище и глубже, если они не оглядываются мысленно на прошлые заслуги, имеющиеся у каждого из них. А завтра поутру, когда будем расставаться, мы и представимся друг другу.
Он пожал руку несколько ошарашенного доктора Моргенштерна, впервые в жизни столкнувшегося со столь своеобразной трактовкой дружбы, и повернулся к аррьеро, спросив его о том, что одинаково волновало сейчас их всех:
— Мы едем вперед или поворачиваем?
— Поворачиваем.
Иностранец вернулся на свое место между вьючным мулом и вторым аррьеро, и маленькая экспедиция тронулась в путь. Замыкал ее опозорившийся пеон сеньора Серено, все время молчавший с тем характерным, как бы навсегда застывшим выражением лица, которое бывает у приговоренных к суровому наказанию преступников.
Примерно через четверть часа дорога стала подниматься в гору и привела путников на небольшое плато, на западной оконечности которого возвышалась горная гряда. Аррьеро, возглавлявший маленький отряд, остановился, чтобы лишний раз сориентироваться на местности. Внимательно оглядев все растущие вокруг деревья, потом скалы, он нашел то, что искал, — естественный коридор между ними, по которому можно проехать на мулах, и сказал светловолосому иностранцу.
— Все даже лучше, чем я мог ожидать. По этому проходу мы проедем без всякого труда.
И он тронул поводья своего мула. Плато плавно переходило в узкую долину, постепенно все более расширявшуюся и упиравшуюся в конце концов в крутую, на первый взгляд, почти отвесную каменную стену, над которой возвышалась огромная гора. Ее вершина была совершенно лысой, но на склонах кое-где зеленели островки растительности, довольно свежей, поскольку сезон дождей закончился совсем недавно. Но никаких речушек или ручьев поблизости заметно не было. У самого подножия горы рос густой кустарник. К нему и направились оба аррьерос, чтобы набрать хвороста для костра.
Доктор Моргенштерн воспользовался остановкой, чтобы завести беседу с иностранцем, так располагающим к себе всех окружающих. А вот у Фрица сердце к обаятельному путешественнику почему-то не лежало, он все время спрашивал себя: кто этот путешественник, откуда он взялся здесь, что ищет, но Фриц старался быть объективным, а незнакомец, нельзя было не признать, производил убедительное впечатление человека, который готов оказывать бескорыстную помощь людям в любой ситуации. Чтобы как-то отвлечься от мучивших его подозрений, Фриц пришпорил немного своего мула и выехал вперед. Залюбовавшись величественной горной панорамой, он пришел в хорошее расположение духа и сказал по-немецки, обращаясь к своему господину:
— Не было бы счастья, да несчастье помогло! Благодаря этому путанику дядюшке пеону, мы познакомились с такими симпатичными людьми! Мы ему еще должны быть благодарны за эту встречу, хотя он вполне мог бы завести нас в Лапландию или на Северный полюс — с него станется.
— На Северный полюс вы вряд ли попали бы, потому что никаких дорог туда вовсе нет.
Эти слова — ответ Фрицу — прозвучали на чистейшем немецком языке, но произнес их не доктор Моргенштерн, а… загадочный иностранец. Не успели доктор и его слуга прийти в себя от изумления, как он продолжил:
— Моя радость от встречи с вами возросла ровно вдвое после того, как я узнал, что вы — немцы.
— Да, мы — немцы, — ответил ему доктор. — Но вы тоже владеете нашим родным языком, причем превосходно! Вы специально его изучали? Или, может быть…
— Разумеется, — рассмеявшись, ответил иностранец. — Немецкому языку я учился прежде всего у своих родителей.
— Значит, вы тоже немец?
— Да, и горжусь этим.
— Вы родились в Германии или здесь?
— В Германии.
— И я тоже! Я, признаться, был не согласен с вами в душе, когда вы сказали, что не хотите до поры до времени знать, кто мы такие, но решил пойти вам навстречу. А теперь, поскольку выяснилось, что мы — земляки, я все же, с вашего позволения, представлюсь. Доктор Моргенштерн из Ютербогка! А в Аргентину прибыл для того, чтобы заняться палеонтологическими изысканиями.
— И я также, — вставил Фриц. — Меня зовут Фриц Кизеветтер, родом я из Штралау на Руммельсбургском озере. А что касается наших изысканий, то мы раскопали уже гигантскую хелонию, а потом мегатерия.
— В этом я, к сожалению, ничего не понимаю, — ответил немец. — Мое имя Энгельгардт, а занимаюсь я… — в общем, можно сказать, что я — то, что люди обычно называют рантье.
— О, если бы я жил на собственные сбережения, то люди назвали бы меня не иначе, как «ходячий скелет», — рассмеялся Фриц, — А можем мы узнать: вы постоянно проживаете в прекрасной Аргентине или нет?
— До сих пор я жил не в Аргентине, а в столице Перу Лиме, но недавно продал свое дело и хочу в скором времени вернуться в Германию.
— Сделка была удачной?
— Достаточно удачной, учитывая нынешнюю ситуацию в экономике Перу, — ответил Энгельгардт, несколько удивленный бесцеремонностью вопроса.
— О, это меня чрезвычайно радует. Потому что если бы я занялся бизнесом, то получил в качестве барыша один только шиш с маслом, а раз вы довольны полученной суммой, значит, у вас было хорошее, прибыльное дело.
— Но чем вы занимаетесь, герр Кизеветтер?
— Вы хотите знать, кто я такой? Никто, просто уроженец Штралау, и боле ничего. То есть на все руки от скуки. Временно я практикант, участвующий в палеонтологических изысканиях под руководством доктора Моргенштерна, а в данный момент мы вместе с ним по совместительству с нашей научной деятельностью преследуем двух самых больших негодяев, которых когда-либо носила земля.
— Кто эти люди?
— Некто, кого часто называют просто «Гамбусино», как будто это его собственное имя, такой, дескать, он великий золотоискатель, среди всех гамбусино — самый умелый и удачливый, а второй известен тем, что убивает на арене невинных животных, он — тореадор, еще точнее — эспада, и зовут его Антонио Перильо, и его имя известно очень многим в Аргентине.
— Это имя я тоже слышал и даже читал об этом человеке в газетах. Он выступал у нас в Лиме, но я не любитель корриды и не хожу в цирк. Так почему же вы называете этих двоих негодяями?
— Чтобы дать вам полный ответ на этот вопрос, надо рассказать такую длинную историю, что ее изложение продлилось бы до завтрашнего вечера. Ну в общем так: этот Перильо, которого мы раньше никогда и в глаза не видели, преследует нас повсюду и уже не раз пытался убить.
— Неужели такое возможно? Вы не шутите случайно?
— Какие там шутки! В тот самый день, как доктор прибыл в Аргентину и
