найти и уничтожить коробки с уликами, еще две с половиной штуки, чтобы вломиться в апартаменты Бакстер, что, конечно, само по себе принесет кучу неприятностей, и… — он помедлил, — как он тайно повредил ее машину.
Кто-то отправил что-то на принтер, и тот начал громко щелкать и жужжать, что вынудило Сондерса вернуться обратно к допросной.
— Что он хочет взамен? — спросил его Волк.
— Пока мы разговариваем, Ванита обговаривает это с его адвокатом. Но слушай! — Ты сможешь защелкнуть наручники на запястьях начальничка, когда вернешься. Это что-то, правда?
Волк какое-то время молчал:
— Просто не выпускай его из виду.
— Конечно, не выпущу.
* * *
В 16:46 радостный доктор появился в дверях комнаты ожидания.
— Привет. Я доктор Янг. Я присматриваю за Эмили. Рад сообщить, что пока у меня есть только хорошие новости, — он улыбнулся. — Результаты МРТ чистые, и сейчас мы проводим ей внутривенные инъекции, чтобы нормализовать температуру. Мы оставим на ней шейный корсет исключительно из предосторожности, и сможем его снять, когда она придет в себя.
— Она проснулась? — спросил Томас.
— Да. И я разрешу только одному из вас увидеться с ней на несколько минут, если хотите.
Волк поднялся со своего места.
Томас оглянулся и посмотрел на него так, будто тот мог вот-вот взорваться.
Эдмундс слегка покачал головой.
Мэгги взяла его за руку и мягко усадила обратно.
— Верно, — виновато кивнул Волк. — Наверное, тебе стоит пойти, — сказал он Томасу.
Проследовав за доктором, Томас прошел в комнату, где среди аппаратов и экранов, следящих за ее состоянием, лежала Бакстер. Ему было странно видеть ее в больничной одежде. Она выглядела съежившейся, мешковатые одежды лишь подчеркивали, насколько нежной и хрупкой она в действительности была.
— Я дам вам пару минут, — сказал доктор, закрывая дверь.
— Привет, — Томас сел возле кровати и сжал ее руку.
Бакстер стонала и нежно сжимала его руку, пока мужчина пару минут рассказывал про всякие банальности, убаюкивая ее. Томас не мог уйти, поэтому сидел, держа ее за руку, и рассматривал непримечательное окружение. Не в силах противостоять искушению, он дотянулся до медицинской карты, прикрепленной в ногах кровати, и начал просматривать ее.
* * *
Доктор дал им на две минуты больше, чем должен был, так как ему не нравилось разделять родственников и их любимых. Он постучался в дверь и зашел внутрь, но Бакстер была в комнате одна.
Томас распахнул дверь.
Волк, Эдмундс и Мэгги с тревогой посмотрели на него.
— Она беременна! — закричал он на Волка.
— Эм-ммм… ну да, — неловко ответил он.
— Ты знал? — недоверчиво спросил Томас, прежде чем посмотреть на Эдмундса и Мэгги, которые чувствовали себя несколько неловко. — Вы все знали?!
Наконец потеряв над собой контроль, Томас толкнул Волка в стену. Эдмундс бросился к ним, чтобы вмешаться.
— Поверь мне, — предупредил Эдмундс своего друга, — в эту драку ты точно не хочешь ввязываться.
— Послушай, Томас, я… — начал Волк, которому, однако, договорить не дали, потому что благовоспитанный молодой человек Бакстер провел качественный боковой, попав, не совсем традиционной, по уху.
Волк на мгновение смутился, но затем упал на пол неподвижной кучей.
— Ох, Господи! — изумился Томас, в ужасе уставившись на пульсирующий кулак. — Думаю, я вырубил его. Мне позвать кого-нибудь?
— Давай просто уйдем, — предложил Эдмундс, выводя его из комнаты, пока Мэгги спокойно пила чай.
— Может, нам стоит положить его в безопасную позу?
— Мэгги делает это, пока мы говорим, — заверил его Эдмундс.
Когда Томас отошел достаточно далеко, он засунул голову в комнаты и обратился к Волку.
— Теперь можешь вставать.
* * *
Бакстер не могла повернуть голову, поролоновый шейный воротник ограничивал ее движения, но у нее хотя бы хватило сил, чтобы сесть прямо. Она потянулась к чашке воды у кровати, но опрокинула ее, все еще ощущая последствия анестезии. Собравшись с духом, она посмотрела вниз, чтобы оценить повреждения, успокоившись, когда обнаружила все конечности на своих местах; однако секундное облегчение тут же превратилось в безмерную панику.
Содрав ограничивающий воротник, она потянулась к колокольчику, удивив саму себя такой реакцией. Через несколько секунд в комнату ворвалась розовощекая медсестра и увидела, что Бакстер держит обе руки на животе.
— С ребенком все хорошо? Я имею в виду, я знаю, что это еще не совсем ребенок, но… с ним все будет в порядке? — с опаской спросила она.
Женщине, очевидно, нечего было сказать:
— Я позову доктора.
* * *
Сондерс смотрел, как адвокат Френча несется к нему, вполне уверенный, что не говорил ничего слишком оскорбительного в пределах ее слышимости. Остановившись возле него, она схватила свое пальто и затем быстро вышла, не сказав ни слова.
— Чего она такая взбешенная? — спросил он Ваниту, следовавшую за ней более расслабленным шагом.
— В этом деле ее заменили на кого-то более опытного в фирме, — объяснила она, наблюдая, как женщина уходит.
— Думаешь, комиссар что-то задумал? — спросил Сондерс.
— Она сказала, что из-за характера обвинений, а также людей, которых они касаются, ее босс счел нужным вмешаться. Правдоподобно, но… — Ванита обеспокоенно покачала головой.
* * *
Через полтора часа новый адвокат Френча показался в отделе раскрытия убийств и тяжких преступлений. Бородатый мужчина держал себя с самоуверенностью мудака-карьериста и, казалось, почти парил среди столов на облачке собственного самодовольства.
— Ненавижу адвокатов, — пробурчал Сондерс.
— Все ненавидят, — сказала ему Ванита, ослепительно улыбнувшись гостю, когда дошло дело до представлений.
Они проводили его в допросную.
— Мистер Френч… или я могу называть Вас Джошуа? Я Люк Престон, — улыбнулся он, делая шаг к своему клиенту.
— Стойте, где стоите, — сказал Сондерс, преграждая путь.
Адвокат убрал руку и начал разбирать свой портфель.
— Я берусь за это дело вместо Лоры, которая проделала отличную работу, введя меня в курс дела и раскрыв детали вашего разговора. Теперь… у меня есть восемьдесят тысяч мыслей по этому поводу, и, я уверен, у Вас есть восемьдесят тысяч вопросов, — сказал он, ловя взгляд Френча.
Сондерс поморщился от такого неестественного построения речи, в точности как Ванита. Адвокат тем временем продолжил невинно опустошать свой портфель.
— Итак, напомните мне… Я не ошибусь, если скажу, что Вы признаете себя виновным как единственный автор всех этих преступлений, за которые Вы получите два года тюремного заключения? — снова он встретился глазами со своим клиентом.
— О чем вы, черт возьми, говорите? — вырвалось у Сондерса, но адвокат продолжил, будто бы
