– Я граф де Серни, – ответил Дьявол, – и я рассказываю только то, что узнал благодаря одному очень странному случаю. Со мной вы можете быть откровенны.
– Ладно! Помимо всех его распрекрасных качеств, не считая финансового гения, у Матье Дюрана есть одно, которое низводит его на уровень самых мелких торговцев бумажными чепчиками.
– Черт побери, он ведет себя как классик.
– Он избавится от этого порока, как только прочтет свое произведение.
– И потом, этот его господин Сежан исключительно забавен, когда в его руки попадает новая книга: первое, что он делает, – пересчитывает количество строчек на странице, и если получается меньше, чем в карманном издании господина Вольтера, он говорит, что автор и издатель обкрадывают публику.
– Я другого мнения, – сказал Дьявол, – мне кажется, что чем больше строчек у современного писателя, тем больше он обкрадывает публику.
– Хм! – только и сказал литератор.
– Но вернемся к господину Дюрану, – предложил Дьявол. – Слуга вошел в кабинет.
VIII
Предприниматель
«Кто дожидается в приемной?» – спросил банкир.
«Вот их имена». – Слуга протянул ему несколько визитных карточек.
Матье Дюран прочитал их и выбрал одну.
«Кто такой господин Феликс из Марселя?»
«Очень старый господин, ему не меньше семидесяти пяти лет, он пришел последним».
«Пусть он войдет тоже последним».
«Первым пришел маркиз Беризи».
«Пусть войдет господин Дано, – решил банкир, – и принесите мои извинения господину маркизу, речь идет о назначенной встрече».
Некоторое время спустя вошел господин Дано. Он приветствовал банкира с видимой неловкостью, происходившей, без сомнения, от смущения, которое он испытывал, оказавшись лицом к лицу с одним из самых богатых капиталистов Европы. Матье Дюран сделал вид, что не заметил его волнения, и радушно указал гостю на кресло:
«Я принял вас первым, сударь, поскольку знаю, что времени всегда не хватает, а это капитал, которым нельзя плохо распоряжаться без дурных последствий, соблаговолите же сказать, чем я могу быть вам полезен».
Господин Дано был очень толстым и высоким мужчиной, его красное лицо, большие ноги и руки – все свидетельствовало о крепком и сильном телосложении, взращенном на бургундских колбасах и винах. Однако сквозь его грубую оболочку проступал тонкий и быстрый ум, а речь звучала легко и подобающе, он кашлянул и начал говорить, не поднимая глаз, тогда как Матье Дюран смотрел на него тем твердым и прямым взглядом, с помощью которого он, казалось, распутывал самые темные фразы и самые запутанные дела.
«Сударь, я отважился сегодня на очень смелый поступок, но вы простите человека, очутившегося на грани разорения и бесчестия накануне того дня, когда его состояние должно было стать прочным. Я занимаюсь строительством».
«Я знаю, сударь».
«В настоящее время я строю шесть зданий. Я рассчитывал приступить к продаже помещений в апреле этого года, закончив зимой их внутреннюю отделку. Но осень и зима выдались такими суровыми, что не удалось покрасить и пяди потолков и стен, так что сейчас я оказался в том же положении, что и полгода назад. Поскольку я не предвидел такой ужасной зимы, я взял кредиты, которые должен вернуть, начиная с этого месяца. Я вернул бы эти кредиты, если бы не ненастье, которое случается раз в десять лет, я бы нашел нужные средства, либо заложив мои здания, либо продав их. Но насколько легко продать законченные дома, приносящие полновесный доход, настолько же трудно продать их тогда, когда остается еще много доделок. Только я знаю, какую цену они приобретут и сколько еще нужно вложить, чтобы видеть реальные результаты работы и верить в них.
«Я прекрасно понимаю все, что вы сказали, сударь, – сказал Матье Дюран, еще внимательнее вглядываясь в предпринимателя, – но ваши дома, хотя они и не закончены, имеют, однако, реальную цену, под которую нетрудно занять средства».
«Не скрою от вас, сударь, что вся моя собственность заложена, по крайней мере в большей своей части. По моим оценкам, шесть домов, которые я строю, будут стоить три миллиона, а у меня вначале было меньше трехсот тысяч франков. Поэтому, как только я оплатил часть земельного участка, так мне тут же пришлось заложить его, чтобы начать строительство, как только я построил первый этаж, я занял под него деньги, чтобы построить второй этаж, затем я взял кредит под третий этаж и так далее. Сегодня я должен около тысячи двухсот франков по ипотеке плюс четыреста тысяч франков по процентам, возврат которых я распределил на апрель, май и июнь в надежде, что к этому времени у меня будет возможность снова взять ссуду, так как мои дома к тому времени будут стоить уже три миллиона. Но этой цены они достигнут не раньше июля, если, конечно, я доведу дело до конца».
«Как так?» – Матье Дюран, казалось, расспрашивал посетителя, скорее чтобы узнать, как он понимает состояние своего дела, чем чтобы узнать о самом деле.
«А так. После того как я уплатил по счетам всем моим подрядчикам благодаря займам, к которым я прибегал, в начале зимы мне пришлось выдать им векселя. Это уже вызвало определенное недоверие, поэтому, когда речь пошла об окончании работ, они потребовали половину наличными, половину векселями. Сейчас прошло ровно две недели с начала возобновления работ, я должен выплатить тридцать тысяч франков, из них пятнадцать тысяч наличными для рабочих, кроме того, через три дня – конец месяца, мне понадобятся шестьдесят тысяч франков для очередного погашения ссуды. Вот каково мое нынешнее положение, сударь. Если сегодня у меня не будет этих пятнадцати тысяч франков, вечером я не смогу выдать зарплату рабочим, строительство прервется, дома останутся недостроены, кредит я вернуть не смогу, а если дело дойдет до банкротства, ареста и экспроприации, то дома, которые через три месяца можно будет продать за три миллиона, будут проданы через год или два по приговору суда за миллион двести или миллион пятьсот тысяч франков, так как за это время они обветшают, поскольку никто не станет их как следует закрывать и охранять. Я буду разорен из-за операции, которая должна была бы меня обогатить и которая обогатила бы меня, если бы не эта ужасная зима».
Банкир долгое время как будто размышлял над тем, что услышал, тогда как предприниматель с тревогой следил за малейшими признаками решения на его лице. Наконец Матье Дюран живо обернулся к господину Дано и сказал:
«Со сколькими подрядчиками вы имеете дело?»
«Их очень много, сударь, так как я вынужден был разделить работы, чтобы они шли быстрее. На шести домах у меня по шести разных подрядчиков: плотников, слесарей, столяров, у меня шесть печников, шесть маляров, то есть у каждого дома свои подрядчики, – и все честные люди, сударь, которые всем, что имеют, обязаны собственному труду, так как все начинали с нуля».
«Очень хорошо, прекрасно! Это составляет около тридцати человек, все люди уважаемые, не так ли?»
