— Я не знаю ни твоей истории, ни того, как ты оказался на борту. Но не обращай на это внимания. Ты жив, и мир стал новым. Вставай, пойдем с нами. Это все еще опасный остров. Ты же не хочешь остаться здесь в одиночестве.
— Я спущусь прямо за вами, — услышал Пазел свой голос.
Конечно, это была ложь. Он не собирался двигаться. Что же касается одиночества, то к этому ему предстояло привыкнуть.
Легкий звук: он обернулся и увидел Рамачни, сидящего рядом с ним и пристально смотрящего на каньон, вода из которого все еще стекала обратно в море.
— Не все формы слепоты долговечны, мой мальчик, — сказал он.
— Ты меня знаешь?
— Как это ни странно. Возможно потому, что я был тем, кто с самого начала дал тебе Мастер-Слова, или, возможно, потому, что я маг. Но в постоянной трансформации есть определенный привкус, а во вре́менной — другой. Эта вре́менная. Они тебя вспомнят, когда-нибудь.
— Когда? Дни?
— Дольше, я думаю.
— Месяцы? Годы?
Рамачни спокойно посмотрел на него:
— Я не знаю, Пазел. Но я могу сказать тебе вот что: Эритусма — и Таша внутри нее — покинули этот мир на борту «Чатранда». Моя госпожа окликнула меня мысленно, когда проходила мимо. И ее последними словами были следующие: Скажи ему, что мое обещание остается в силе.
У Пазела перехватило дыхание:
— Что это значит? Ее обещание вернуть тело Таши, оставить ее в живых?
— Если только она не обещала тебе что-нибудь другое.
— Но как она может сдержать это обещание сейчас?
Рамачни повернулся и посмотрел в сторону пропасти:
— Пройдя через царство смерти и выйдя с другой стороны. У Эритусмы хватит сил предпринять такое путешествие, но оно не будет легким или коротким. Душа Таши будет защищена в том закоулке разума, где так долго обитала Эритусма. Она не состарится и не пострадает.
Глубоко в груди Пазела вспыхнула искра. Она почти погасла, но он подумал, что теперь мог бы просто поддерживать ее горение.
— Ты должен умерить свои надежды, — сказал Рамачни. — Подобно другим порталам, через которые ты проходил — Реке Теней, Красному Шторму, — любое возвращение из страны мертвых сопряжено с риском метаморфозы. Если ты найдешь ее снова, возможно, она примет другой облик, другое имя. Она может быть старше тебя или застыть во времени, в то время как ты сам состаришься.
— Мне все равно. Меня это совершенно не волнует.
Рамачни запрыгнул к нему на колени и положил подбородок на колено Пазела:
— Но тебе не все равно, Пазел Паткендл, и в этом, в конце концов, вся разница.
Глава 37. РЕДАКТОР ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ, ЧТОБЫ ГЛОТНУТЬ
Мое время пришло; моя чернильница иссякла. Эта рука снова стала лапой. Когда я перегрызу нитку, удерживающую перо на месте, я не смогу завязать его снова. Путешествие «Чатранда» заканчивается, а вместе с ним и мое путешествие в человеческом обличье.
Я тоже съежился: я больше не могу дотянуться до окна башни. Но звуки со двора, доносятся до меня лучше, чем когда-либо: рев студентов (они объединились в Общество Фулбрича), крики полиции Академии, цокот копыт по булыжной мостовой, ропот растущей толпы. Спонсоры Академии собрались здесь на свою конференцию и являются свидетелями этой сцены. Я причина этого скандала. Я потратил их деньги на что-то другое, а не на еще бо́льшую славу Академии.
Вот, наконец, последний звук: битва на лестнице, резкие крики фликкерманов, сталь о сталь. Между нами пока восемь каменных этажей. Я не могу сказать, кто штурмует башню: мои союзники или головорезы ректора? Они придут, чтобы забрать мою рукопись или предать ее огню? Будет ли сегодня история спасена или стерта?
Союзники или враги, они не найдут здесь сумасшедшего профессора. Только его одежду, золотые очки и черную крысу по имени Фелтруп Старгрейвен. Я вижу его сейчас, его лицо отражается в миске с водой, из которой я пью. Он уже давно там плавает. Он потратил их золото на истину, к которой не прилагается никакой славы — ни сейчас, ни когда-либо еще. Он пытался спасти прошлое в качестве подарка будущему, и он только надеется, что этого подарка будет достаточно. Возьми его, Алифрос. И назови моей прощальной молитвой.
Ах, но битва все еще бушует, и слова все еще звучат. Давайте поиграем в эту игру, хорошо? Давайте посмотрим, как далеко я смогу зайти.
ЭПИЛОГ
«Ночной Ястреб» не мог войти в пролив — затонувший Наконечник Стрелы перекрывал вход. Но на следующее утро остальная разношерстная флотилия Маисы догнала флагманский корабль, и лодки поменьше забрали выживших с берега. Адмирал Исик разделил их в соответствии с вместимостью своих кораблей, но оставил рядом с собой всех, кто был ближе всего к Таше. Таким образом все, кто остался от круга друзей, какое-то время оставались вместе.
Рамачни обратился к адмиралу с двумя просьбами. Первая заключалась в том, чтобы он распространил свою личную защиту на весь дом Иксфир, пока их новый предводитель, леди Энсил, не решит, где самый путешествующий клан в истории может начать все заново.
— Это я с радостью принимаю, — сказал Исик. — Если они того желают, они могут жить на кораблях, которыми я командую, пока мы не вернем трон Арквала и всю страну.
Вторая просьба мага заключалась в том, чтобы таинственный мальчик, который называл себя Пазелом Чедфеллоу, также оставался на борту «Ночного ястреба».
— Сделано, — сказал Исик. — Что еще? — Он бы подарил Рамачни луну на блюдечке с карамелью и сливками. Маг поклялся ему, что его дочь, хотя и пропала без вести, все еще очень жива.
— Но мне любопытен твой смолбой, — добавил адмирал. — Он в своем уме? Надеюсь, он не претендует всерьез на родство с покойным доктором?
— Ничего такого не слышал, — сказал Рамачни голосом, который ясно давал понять, что вопрос закрыт.
После двадцатидневного перехода они высадились на крошечном островке Джитрил. Там они узнали, что Защитник Бескоронных Государств, король Оширам из Симджи, теперь командует крупнейшим уцелевшим флотом на северо-западе Алифроса по той простой причине, что большая его часть не вступила в бой после того, как Рой расправил свой покров. Они также узнали, что черное облако очистило около двенадцати полей сражений, хотя ни одно и вполовину не было таким огромным, как океан резни у Головы Змеи. Кроме того, большая
