Ознакомительная версия. Доступно 54 страниц из 266
По преданиям, сохранившимся у средневековых данов, норвежцев и свеев, к сражению собралось несколько тысяч кораблей. Не столь уж невероятно, если учитывать германо-скандинавские, балтские и славянские ладьи всех тогдашних размеров, включая и челны-«однодеревки». Славяне, если верить сказаниям о Бравалле, бились на обеих сторонах Причем разделились как восточные славяне, так и западные. За Харальда как «щитовая дева» и знаменосец сражалась воительница Висма, окруженная «виндскими» воинами-берсерками. Эта картина заставляет вспомнить славянские воинские братства с единственной «девой» среди мужчин, описанные в фольклоре. На стороне Сигурда бился «Дук Винд». Его имя — искажение-сокращение от какого-то славянского на «Туг-». Рёгнвальда Сигурд поставил во главе своего авангарда. Там славянский князь и погиб, сражаясь за своего родича против фриза Убби, сторонника Харальда. Позднее в сражении пала и Висма, которой легендарный датский воитель Старкад, один из разжигателей распри, отрубил руку, державшую стяг.[1997]
Конечно, в «Песни о Бравалльской битве», отраженной и в «Саге о Скъёльдунгах», и у Саксона Грамматика, вряд ли все достоверно. Но она отражает события, действительно потрясшие всю Скандинавию. Потому если масштаб битвы, в которой будто бы участвовали все народы Севера, и преувеличен, то не слишком — именно так она и представлялась скандинавам. Недаром после нее агрессия викингов все больше обращается вовне, против стран Запада, превращаясь в «бич Божий» для франков, кельтов и англосаксов. Точно датировать Бравалльское сражение мы не в состоянии. Но произошло оно где-то около 770 г. — во всяком случае, ранее 776 г., когда верховным конунгом данов являлся уже Сигурд.
Итак, победу в битве одержал Сигурд Кольцо, сын славянского княжича Рандвера. Он стал родоначальником позднейших королей Дании и Швеции. Харальд Боезуб погиб, как и желал этого. В Скандинавии вновь возникла племенная федерация, объединившая датские, ютские и свейские племена. Она была не прочнее двух предыдущих, Иваровой и Харальдовой. Вся власть на местах оставалась за племенными конунгами. Но «общий» вождь гарантировал, по крайней мере, относительный внутренний мир. И консолидацию для внешней агрессии.
Происхождение Сигурда и его союз со словенами гарантировали, что агрессия эта не обратится против них. Словенская знать воспользовалась победой своего родича, чтобы выставить «киян» и их союзников из Ладоги. Около 780 г. поселение вновь подверглось пожару. В отстроенной Ладоге жили теперь и славяне, и финны, и приплывавшие из-за моря скандинавы. В основном население остается славянским, строившим дома с печами в углу. Но теперь это были уже не пришельцы с юга, а словене — хотя в окрестностях, судя по длинным курганам, жили и кривичи. Продолжаются захоронения в сопках, сочетающих и славянскую, и финскую, и скандинавскую обрядность.[1998]
За освобождением Ладоги последовало новое наступление словен на земли кривичей. Словене расселяются на запад, к границам Псковщины. В конце концов, длинные курганы на Псковщине исчезают, сменяясь сопками. Местные славянские жители влились в состав волховского племенного союза, восприняв его культуру. Словене укрепляют против «чуди» поселения в окрестностях Пскова. Вокруг этих новых градов вырастают могильники из сопок.[1999] Впрочем, память о кривичском происхождении и племенная автономия кривичей в Изборске долго сохранялись. Кривичи, рассеянные в Поильменье, ориентировались по-прежнему на свою «столицу». Изборск не уступил Любше, став едва ли не более важным центром словенского — теперь единого словенско-кривичского — Севера. Все это заставляет думать скорее о полюбовной договоренности словен с ослабленными ладожской войной одноязычными соседями. Словене усиливали Изборск в полувраждебном «чудском» окружении и своей людской силой, и своими навыками землепашества. Кривичи же признавали, больше на словах, верховную власть словенских вождей и словенский религиозный культ, «веру волхвов». Последнее и отразилось в переходе от длинных курганов к сопкам.
Тем временем в Ладоге разворачиваются события, имевшие важнейшее значение для истории европейского Севера. На основе археологических данных ход их можно представить так. Отвоевав Ладогу, словене получили от побежденных какие-то сведения о богатстве южных земель, — прежде всего, Хазарии. Данные о торговых операциях хазарских и арабо-персидских купцов на Волге могли и ранее доходить до Поволховья через восточных финнов. Теперь словене, чьи крайние восточные выселки уже достигали волжских верховий, проявляют инициативу в налаживании связей с Востоком. Результат не замедлил сказаться.
Первой, на «разведку», прибыла в Ладогу по Волге и Волхову компания мастеров-стеклоделов из прикаспийских областей. Этими искателями наживы в землях северных «варваров» двигал трезвый расчет. Высокий спрос славянской знати на стеклянные изделия был хорошо известен по опыту Поочья и Левобережья Днепра. Ладога открывала как будто возможность общения сразу со множеством неведомых северных племен. Желавшие перетянуть восточную торговлю с Оки словене стремились представить свой вик в наилучшем свете. Естественно, что производство товара на месте резко повышало прибыль.
Уже в 780-х гг. на месте бывшей кузницы и «кухни» временных захватчиков выстроили стеклодельную мастерскую. В ней стекло варили и обрабатывали по персидской технологии. Для варки стекла пришлые мастера использовали золу солончака, регулярно подвозимую из хазарской Степи по Волжскому пути. Успех первого предприятия открыл путь торговле с Востоком. Словенской племенной верхушке удалось нацелить восточных купцов в выгодном себе направлении. Уже в конце VIII в. значение Волго-Окского пути несколько снижается, а по Волхову торговля идет все оживленнее. Из восточных стран и Хазарии поступают стеклянные и сердоликовые бусы, лунницы «салтовских» типов — и арабское серебро. На него обменивали выменянную на стеклянные бусы пушнину, что могло приносить фантастические, до десятикратных, прибыли торговцам.[2000]
Ознакомительная версия. Доступно 54 страниц из 266
