прошептал ей на ухо Руше.
Холли моментально прекратила сопротивляться, и он отпустил ее, снова наведя пистолет в коридор.
— Уходи, — прошептал он, отпуская ей рот и не отводя глаз от открытой двери в спальню.
В ужасе она сделала так, как ей сказали, повернувшись к входной двери, когда почувствовала движение Руше за спиной; сделав единственный оглушительный выстрел, он одним плавным движением притянул ее к себе. Часть двери взорвалась прямо у нее над головой, когда она завалилась назад. Руше потащил ее на кухню, непреднамеренно мешая ей дышать, и сделал еще два выстрела, когда они укрылись за кухонной мебелью.
На мгновение все стихло, и было слышно только испуганное дыхание Холли.
Руше в первый раз посмотрел на нее и улыбнулся так, будто бы они приятно проводили время в парке, а не прятались в попытках спасти собственные жизни на кухне Бакстер. Он сжал ее руку, но вздрогнул, когда раздалось три выстрела и на них дождем посыпались битое стекло и гранитная крошка.
Холли закричала и посмотрела на Руше глазами, в которых читался ужас. В его волосах блестели осколки стеклянной посуды Бакстер. Он взял ее руку и прикрыл ею одно ухо, потом то же самое сделал со второй рукой, подмигнул и встал, выстрелив три раза, после чего упал на пол. Злоумышленник прорвался к двери, поливая кухню пулями и попав в отражение Холли в окне, отчего то взорвалось.
С трудом встав на ноги, чтобы пойти за ним, Руше сделал всего четыре шага и повалился на пол.
— Руше! — закричала Холли, подползая по острым блесткам к жадно ловящему воздух другу, его глаза наполнились слезами, он в мучительной боли схватился за грудь. — Руше! Что такое? Не молчи! — она лихорадочно искала на нем пулевые раны, но ничего не нашла. — В тебя попали?!
Он покачал головой:
— Просто… нечем дышать.
Она уже достала мобильник, когда он вскрикнул от боли.
— Все будет хорошо, — пообещала она, поднося телефон к уху. — Скорую, пожалуйста.
Руше схватил ее за руку, его голова слабо качнулась.
— Я вызову помощь! — пообещала она ему.
Он отвел телефон от ее уха, слеза катились по его щекам. Он прошептал:
— Наружу.
Она не поняла.
— Вытащи меня… наружу.
— Ты не можешь двигаться! — ужаснулась она.
Он начал подтягивать себя и пополз по полу.
— Руше! — крикнула он. — Ладно! Ладно! — Она приложила телефон обратно к уху, — Уимблдон-Хай-стрит, напротив паба. Вы увидите нас. Прошу, поторопитесь. Тут мужчина… Я думаю, он умирает.
* * *
Бакстер заметила голубое свечение над зданием за километр.
Она прибавила скорости, мигая огнями на решетке радиатора, и свернула на Хай-стрит, обгоняя поток машин. Затормозив против правил за несколько сотен метров от своего дома, она заглушила мотор и в ужасе уставилась на сцену, развернувшуюся перед ней: полицейские машины полностью заблокировали дорогу. Она насчитала четыре патрульные машины, вооруженный отряд полиции и множество других подразделений без знаков отличия.
Звонок доведенной до истерики Холли в какой-то степени подготовил ее, но, очевидно, ситуация с тех пор только развилась. Обнаружив обличающие раны Руше, врачи скорой помощи запросили полицейское подкрепление, прежде чем уехать с места, и, принимая во внимание отчеты о стрельбе в этом районе, на место отправили практически всех.
Бакстер достала телефон и отправила Холли сообщение. Меньше чем через 30 секунд она увидела, как та машет ей из толпы, а затем бежит по улице к машине. Проверив, что на нее никто не смотрит, она открыла дверь и села на пассажирское сиденье, обвив руками Бакстер.
— Они увезли его, но не сказали мне куда! — вхлипывала она. — Я даже не знаю, жив ли он еще!
Мягко выскользнув из ее объятий, Бакстер посмотрела на свою старую школьную подругу: ее волосы и одежда были в крошечных точках, а руки покрыты высохшей кровью.
— Ты ранена? — сказала она.
— Не совсем. Я порезала ноги стеклом, — помотала головой Холли.
— Что им известно? — спросила Бакстер, намеренная подавить собственную душевную боль прагматичностью.
— Ничего, — шмыгала носом Холли. — Он заставил меня вытащить его на улицу, — со стыдом объяснила она. — Он думал о тебе, даже когда… когда… — она снова заревела, что почти вывело Бакстер из себя.
— То есть, они не знают о том, что в дом вломились?
— Нет.
— Они не знают, что я там живу?
— Конечно. Нет.
— А что насчет выстрелов?
— Половина улицы слышала их и думала, что они раздаются из их домов.
— И кем они считают тебя?
— Просто сумасшедшей эмоциональной прохожей, которая вызвала скорую помощь.
Бакстер кивнула и ободряюще погладила руку подруги. Пока она все делала правильно. Казалось, что был не самый подходящий момент, чтобы говорить ей, что ей придется лгать еще несколько раз, пока полиция не отвяжется от нее.
— Он спас мне жизнь, — прошептала Холли, поворачиваясь к ней.
— И мою.
— Не могу поверить, что его больше нет.
Глаза Бакстер блестели голубым, пока она смотрела на мигающие огни через лобовое стекло.
— Да… И я.
Глава 33
Четверг, 3 мая 1994 года
10:04
— Лимфома Ходжкина, — мягко сказал врач. — Форма рака.
Мэгги просто кивнула, карьера медсестры слишком глубоко укоренила в ней невозмутимую отстраненность. Финли, напротив, просто сидел с открытым ртом.
Погода была безжалостно прекрасной в тот день, звук покачивающихся жалюзи, дразнимых ветром, был единственным звуком, раздававшимся в тихом кабинете.
Мэгги неуклонно теряла в весе с нового года и в свои тридцать три не должна была чувствовать себя настолько изможденной, из-за чего она и спросила совета у друга-врача, однако все быстро переросло в череду формальных тестов и куда большую суету, чем она хотела.
— Итак, Мэгги, я знаю, что это шок для тебя… для вас, но я хочу, чтобы ты знала…
— Каков… каков… — перебил его Финли, замявшись, вспоминая нужное слово. — Каков прокл…
— Прогноз? — предположила Мэгги, улыбнувшись ему.
— Да, он самый. Каков прогноз?
Доктор кивнул, очевидно ожидая этот вопрос.
— На такой ранней стадии я не могу дать вам ответ. Мы должны провести тесты…
— Больше тестов, — цыкнул языком Финли.
— …чтобы выяснить, распространилась ли болезнь, и если да, то как сильно. — Мужчина посмотрел на Мэгги. — Но она крепкая и, если не брать в расчет это, совершенно здоровая, поэтому рискну предположить и сказать «Хороший».
Мэгги ободряюще улыбнулась мужу, которого, кажется, немного успокоило совершенно необоснованное и абсолютно бессмысленное мнение.
