(Было ещё одно обстоятельство, не позволившее Озуарду присоединить свой голос к голосу Фелтраура, через которое он не смог переступить. Но этого он никогда никому не откроет.)
– Вот вам моё слово. Однажды мне уже стирали воспоминания – сыт этим по горло. Но я не выбираю и второе – просто ухожу. Очевидно, кто-то из ваших должен стать свидетелем моего ухода. Пусть поторопится, ждать не буду, – сказал Дэниел (обида слышалась в его голосе), вышел (сначала из белой комнаты, затем из дворца) и направился к клюву ферлинга.
Он не оглядывался и не видел, как Лэоэли и Эстеан выскочили из дворца и побежали было за ним, но вдруг остановились: одна из них на бегу поймала руку подруги, и одна из них сказала что-то другой, и они остановились.
Эвнар нагнал Дэниела у самого клюва.
– Дэнэд, – сказал он ему, я должен завязать тебе глаза… глаз.
– Не стоит: я сам закрою его.
– Согласен. Я положу тебе руку на плечо.
– Согласен, – ответил Дэниел, борясь с собственными чувствами… которым так хотелось, чтобы он остался один!
Дэниел проверил, в кармане ли зеркальце.
Он ступит на Путь, который приведёт его в Нет-Мир, в лесу Садорн. Он не даст себе последний раз взглянуть на Дорлиф: ему не нужен был последний раз. Чтобы найти вход на Путь с помощью зеркальца и бирюзовой Слезы, что пряталась в его незрячем глазу за чернотой, ему понадобится больше двух часов. Всё это время Эвнар будет находиться в отдалении от него и, не мешая ему, наблюдать.
* * *
Одним осенним днём дядя Сэмюель и Мартин как всегда к полуденному часу вернулись домой после утреннего обхода леса. Сэмюель завернул на кухню – разогреть обед и накрыть на стол. Мартин поднялся наверх… и, как только толкнул дверь в свою комнату, необъятное счастье захватило его душу (душу Дэниела)… не то счастье, кусочки которого собираешь в слова, когда ищешь ответ на вопрос, что такое счастье, – его охватило безумное (без капельки ума) счастье… в виде Мэтью, который вскочил с кресла и шагнул ему навстречу… в виде капелек, капелек, капелек чувств, память каждой из которых в один миг взбудоражилась, разом пролившихся ему на сердце.
Они обнялись.
– Дэн, это ты!.. это ты!
– Мэт… ты жив!.. жив!.. жив!.. жив!
– Мы выжили, Дэн! Мы с тобой выжили! Этого не могло быть, но мы выжили!
– Мэт, говори!.. говори! Что с нашими? Говори скорее!
– Выкарабкались. Всё позади. Семимес и Фэдэф – у нас не было шансов выжить в этой мясорубке – они спасли нас. Семимес-Победитель на вороном коне, – Мэтью запнулся.
– Что?
– Вороного убили…
После короткого молчания Мэтью продолжил:
– Теперь все в Дорлифе. Савасард с отцом строят дом.
– Здорово.
– Гройорг говорит (не знаю, в шутку или всерьёз, его не поймёшь), что переберётся в Дорлиф: полюбились ему дорлифские ночи. Энди со мной пришёл, уже дома. Погостил у морковного человечка. Малам и уговорил его вернуться. От Крис родителям письмо передал.
– Как она?
– Она теперь настоящая дорлифянка. Угадаешь, как её зовут?
Дэниел прикинул в уме пару вариантов нового имени Кристин и улыбнулся.
– Боюсь твоего гнева – лучше сам скажи.
– Тинити. Ей нравится.
– Мне тоже.
– И мне.
– Ещё бы.
– Сейчас она у Фэлэфи. Они с Лутулом не нарадуются на неё. Малам переправил её через тайный ход. Из бочки вылезла чуть живая. Дорлиф очаровал её, хоть он пока и не тот, что прежде.
– Фэлэфи-то как?
– Корит себя за то, что не признала в тебе «родную кровинушку», усомнилась. Она ведь почувствовала что-то, да?
– Почувствовала… тень Дэнэда.
– Твоим глазом заняться хочет. Кстати, Правитель лесовиков, Озуард, приходил к ней.
– Лесовиков, – усмехнулся Дэниел.
– Извинился за то, что с тобой так вышло. Ты теперь герой Дорлифа. Что молчишь?
– Проехали, Мэт. Не смущай меня.
– Семимес по тебе очень скучает. У него мечта – навестить втроём Одинокого, глобус подарить. И ещё одна – сходить всем на Небесную Поляну. Помнишь: небоцвет для Крис?
– Спрашиваешь? А Фэлэфи глобус подарили?
– Семимес вето наложил. Сказал, внук подарит. Теперь главное, Дэн. Приготовься.
– Главное? Для меня, Мэт, всё, что ты сказал, главное. Главное – ты пришёл… а то я уже своё имя стал забывать.
– Обломал ты меня. Тогда пусть будет самое главное, – с этими словами, Мэтью достал из кармана куртки и вручил Дэниелу пёрышко из серебристого аснардата (оставленное им под подушкой в комнате рядом с белой) с продетым через него волосом. – Это конский волос. Лэоэли сказала, ты всё поймёшь. Что скажешь?
– Сны сбываются. Пойдём с Сэмюелем посидим за столом и в путь.
– Вернее, на Путь.
…Перья, много перьев, легко взмыли и полетели в разные стороны. Среди них Дэнни узнал своё перо. Сейчас качели пойдут вверх, и тогда он подхватит его. Качели пошли вверх, Дэнни вытянул руку вперёд – удача! В тот же миг качели тронулись назад, а Дэнни, поддетый удачей и забыв про осторожность, дал им шанс выскользнуть из-под него. Он стал стремительно падать вниз. Единственная мысль промелькнула в его голове: вчерашнее пёрышко вовсе не пёрышко, а Мэтью, Мэт, который спас его вчера и… и, как только он об этом подумал, он ощутил в своей руке другую руку. Это была крепкая рука Мэта.
– Летим? – предложил Мэт.
– Летим! – согласился Дэн…
Они летели как птицы, быстро и легко. Под ними было озеро. На дальнем берегу они увидели крошечные фигурки людей. Ближе… ближе…
– Они машут нам, – сказал Мэт.
– Вижу. Мне кажется, что они кричат нам. Они зовут нас.
– Спустимся к ним? Решайся!
– Согласен!
Дэн и Мэт приземлились – люди обступили их. – Смотрите! Он пришёл вместо дедушки! – Ведь он его продолжение. – Он похож на него. – С ним его друг…
План дома Малама и Семимеса
Карта «Дорлиф и окрестности»
Карта «Прималгузье (Скрытая Сторона)»
