Если во время работы удается не наступить на горло ни начальнику, ни коллегам – и это уже достижение, но внерабочие вечерние сборища – это полный абсурд. Я имею в виду – кому может прийти в голову такая безумная идея? Как будто человек после восьмичасового рабочего дня оглянулся вокруг и сказал: «Вот бы сейчас еще пару часов полюбоваться на всех вас!». Это вообще физически возможно? И вообще, каким-таким образом на небе сошлись звезды, что эти мероприятия, хотя и называются «внерабочими», наоборот, описывают ту ситуацию, когда ты остаешься как бы на работе, среди коллег?
Если во время работы удается не наступить на горло ни начальнику, ни коллегам – и это уже достижение, но внерабочие вечерние сборища – это полный абсурд.
Я могла бы назвать много вещей, которыми я хотела бы заняться после работы. Пойти домой. Что-нибудь приготовить. Выпить бокал вина. Погулять в парке. Съесть мороженое. Поиграть с ребенком… Таких вещей существует миллион. Среди них попадаются и совсем нелепые, например, покататься на тракторе, полетать в аэродинамической трубе или пощекотать карпа, но никогда, ни за что в моем списке не появятся пункты типа «посидеть за столиком в углу бара в компании глупо хихикающей Мехтхильд и напившегося Маркуса». Я точно это знаю – потому что однажды уже проводила время именно так.
Когда я только пришла работать в агентство, как раз началась мода на посиделки с коллегами после работы. Это было примерно как пойти в клуб, только не в одиннадцать, а в семь вечера, и с легкими закусками. Такие мероприятия словно специально придумали для работников сферы консалтинга, рекламы и медиа, которые:
1. не имеют семьи, ждущей их на ужин и…
2. должны вовремя ложиться спать, потому что на следующий день предстоит вставать на работу.
Многие работодатели додумались также до того, чтобы сотрудники одной компании вместе ходили после работы перекусить – мол, это повысит эффективность. Вроде как легкий ужин поспособствует междисциплинарной коммуникации, потому что во время него работники обсуждали бы разные рабочие темы и задачи и – самое классное – не тратили бы на это рабочее время!
Детлеф тоже предложил устраивать подобные встречи, предположительно для того, чтобы укрепить внутреннее корпоративное единство. Но результат был противоположным. Одни возмущались, что их так поздно предупредили, другие восприняли это как обязательство, несмотря на то что у них дома семьи. Третьим не было охоты до таких мероприятий, и они пришли в плохом настроении (в том числе и я) и забраковали выбранное место. Еще пришла Мехтхильд. Было ужасно скучно, все выглядели растерянными и не знали, что они там делают. Правда, все ели. Скорее всего, все это дело потихоньку свернулось бы, но потом произошло следующее.
По иронии, Детлеф сам поспособствовал укреплению командного духа – невольно. Он представил нового управляющего. Этот управляющий вел себя настолько отвратительно по отношению к каждому, что все сплотились в едином чувстве ненависти. Неспроста в одной китайской пословице говорится: благополучие всей деревни зависит от того, есть ли в ней человек, которого все ненавидят.
С тех пор некоторые коллеги периодически встречаются в баре после работы, чтобы выпустить пар и вдоволь обругать управляющего. Я с удовольствием участвовала в таких встречах и с воодушевлением ругала управляющего на чем свет стоит. Мне как новичку это помогало чувствовать вовлеченность.
Но через некоторое время весь мой пыл сошел на нет. С одной стороны, управляющий подуспокоился, с другой, я поняла, что злиться на управляющего не только в рабочее время, но еще и после работы – это глупо. Мне ведь за это не платят. Эта светлая мысль пришла мне однажды во время посиделок в баре. Я будто протрезвела, оглянулась вокруг и сделала вывод: у нас всех нет ничего общего, кроме злости на управляющего. За исключением Мехтхильд и Маркуса, которые, выпив по второму коктейлю, садились поближе друг к другу. Но в тот момент я уже уходила.
Благополучие всей деревни зависит от того, есть ли в ней человек, которого все ненавидят.
Тем не менее группа крепких орешков осталась верна заведенной привычке и возвела пятничные возлияния с коллегами в традицию. Это мило, потому что, например, Мехтхильд и Маркус (M & M’s) очень сблизились. Но я не хочу во всем этом участвовать. Я хочу после работы говорить не о работе и не сплетничать о коллегах. Я хочу домой, снять наконец бюстгальтер и побыть с близкими.
Именно это (за исключением части про бюстгальтер) я говорю с недавних пор коллегам. Раньше каждую пятницу я придумывала разные отговорки в надежде, что когда-нибудь меня просто перестанут спрашивать. Да уж, конечно!..
– Сегодня пятница! Ты же знаешь, что это значит? – с сияющим лицом ко мне подходит Сандра из бухгалтерии.
– Завтра – суббота? – пытаюсь я отшутиться, подмигивая, но все напрасно.
– Сегодня мы идем после работы в бар, разве ты не с нами?
И затем я делаю глубокий вдох и просто отвечаю ей, что не иду с ними. Ни сегодня, ни в какую другую пятницу. И что после работы предпочла бы пойти домой, и что не очень люблю этот бар. Выходит довольно неуверенно. Но когда мне задал этот вопрос следующий человек (Деннис из отдела IT), у меня получилось более убедительно. В конце дня, когда кто-то из стажеров задал тот же вопрос, я уже во всеоружии:
– Меня туда никаким калачом не заманишь! Но вам – хорошо повеселиться! – Жизнь может быть такой простой.
Самопожертвование
Это примерно то же самое, что и вера в Санта-Клауса или домового – убеждение, будто начальник заметит, если вы будете действительно вкалывать на работе, и через некоторое время обязательно вас наградит. Это распространенная иллюзия заставляет миллионы работников брать на себя дополнительные задачи, которые они не хотят выполнять, которые находятся вне их компетенции, или которые гораздо ниже уровня их квалификации. Если начальник – козел, он может еще и ловко использовать эту иллюзию в своих целях.
