Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Это был гениальный маленький автомат, практичный и действенный. Увидев его, Сенлин снова обнадежился. Башня не вся состояла из ужаса и смятения. Здесь были и чудеса.
Хотя все эти чудеса казались маленькими и далекими.
Никто не рассуждал вслух о том, как долго их тут продержат, принесут ли еду или воду, или птичья клетка станет их могилой. Озвучивая такие мысли, они бы лишь сделали ожидание еще невыносимее. Но через полчаса молчания Эдит сердито застонала и сказала:
– Воображение сводит меня с ума! Я вспомнила каждый конфуз, свидетелем которого могли оказаться шпионы, и придумала кучу способов умереть в этом курятнике.
Сенлин прочистил горло:
– Я тоже. Я лишь подумал о том, сколько стервятников должны усесться на эту клетку, чтобы их веса в сочетании с нашим хватило для…
– Надо поговорить о чем-то другом, – перебила она, хлопая себя по бедрам. – Итак, ваше имя – Томас Сенлин, вы директор школы, и вы женаты. – Это все прозвучало во время допроса, устроенного администратором, разумеется. – Много лет?
– Нет.
Обычно его ответ на этом заканчивался, но теперь что-то вынудило Сенлина продолжить. Возможно, всего лишь товарищеское чувство, которое естественным образом возникает от общей травмы. Или, быть может – хотя в этом он едва ли мог признаться даже себе, – Сенлин смутно осознал, что момент не лишен… интимности, а с нею пришло искушение. Чтобы прервать грешный ход мыслей, он выпалил:
– У меня месячный мед… Ой, у нас медовый месяц.
Он бы не винил Эдит, если бы она засмеялась. Но этого не произошло, и она ответила не сразу. Она погладила себя по щеке, счищая засохшую кровь. Казалось, она размышляет, прежде чем задать очевидный вопрос: «Где ваша жена?»
Он слегка удивился и одновременно вздохнул с облегчением, когда вместо этого она начала рассказывать о собственном прошлом. Поскольку больше заняться было нечем, ее байки быстро переросли в историю. Он понял, что она хочет не просто подвести некий итог, но и приукрасить хронику своей жизни всевозможными мелкими деталями. Его всегда тревожили такие длительные исповеди. Он не знал, как себя вести. Но все-таки, пока Эдит говорила, он понемногу расслабился. Она была совсем не такой, какой представилась ему в первый миг – одетая в персиковое платье и помыкающая им, как лакеем. Она не была мелодраматичной или тщеславной. На самом деле она была довольно симпатичной. Она ему понравилась.
Она рассказала ему больше о сельскохозяйственных угодьях семьи и полях, которые засевали под ее руководством. Когда она описывала свой талант к сельскому хозяйству, в голосе звучала гордость. Она знала, когда следует принести в жертву заболевшие посадки; знала, как разбираться с буферными зонами и что делать во время засухи, как выявлять нечестных бригадиров, пьяниц и где искать замену. У нее было два брата, оба старшие, но ни один не отличался талантом или интересом к семейному бизнесу. Оба управляли небольшими участками и делали это плохо. Ее урожайность всегда была выше. Отец, который хотел провести годы заката, охотясь и превращая плоды своих садов в сидр, гордился ею. Он называл ее Садовой Генеральшей.
А затем, чуть больше года назад, отец уговорил ее выйти замуж за друга семьи, человека по имени Франклин Уинтерс, владельца виноградника со скромными доходами. Она, Генеральша, не нуждавшаяся в мужьях, согласилась только потому, что отец стал развивать тему, какой они старались избегать много лет: ее братья были безответственными, ленивыми и, что хуже, вероломными. Если бы земля досталась им, они бы ее продали и промотали заработанное. Но он не мог завещать состояние незамужней женщине; она оказалась бы уязвима перед лицом судебных разбирательств, не в последнюю очередь затеянных братьями. Замужество защитило бы ее от таких атак; она бы продолжала руководить фермой в свое удовольствие.
Мистер Франклин Уинтерс оказался достаточно безобидным супругом. Он был немного сухопарым, с ровным характером, не влезал в долги и с наемными работниками обращался справедливо, что она отнесла к добрым предзнаменованиям. Важнее всего, он согласился с условиями брака: ее роль в управлении фермой не должна была измениться. Она останется Генеральшей. Он согласился, но с оговоркой. Она могла заниматься делами фермы до тех пор, пока это не представляло угрозы ее здоровью.
Эдит была не дура. Она знала: Уинтерс ожидает, что она забеременеет, и под этим предлогом можно будет убрать ее с поля. Ее отец тоже надеялся, что у нее будут дети, которые продолжат род. Она находила все это нелепым. По ее лицу легко читалось, что материнство никоим образом ее не привлекало. Она согласилась с просьбой Уинтерса лишь потому, что знала – это никогда не станет проблемой. Она была крепкой и флегматичной, но также бесплодной после случившегося много лет назад падения с лошади. Об этом знал лишь сельский доктор.
Условия были сформулированы, соглашение подписано, и они поженились.
Но вскоре после того, как она стала миссис Франклин Уинтерс, – на церемонии, которую сама Эдит описала как «несентиментальную», – муж нашел предлог, чтобы воспользоваться их контрактом в собственных интересах. У нее развилась легкая аллергия на сорняк, который весной рос повсюду вдоль дорожек в начале и в конце каждого высаженного ряда. Это был тот самый сорняк с длинным стеблем, который она раньше жевала, объезжая свежевспаханные поля и проверяя плодородие почвы. Теперь от цветения этой травы она чихала. Уинтерсу этого хватило, чтобы ссадить ее с лошади. Он и слушать не захотел о том, что половина бригадиров страдает тем или иным недугом: подагрой, сифилисом, катарактой. Ей пришлось повесить вожжи на гвоздик, спрятать ботинки-грязеходы, повязать ленту на соломенную шляпку и смириться с тем, что она слишком слаба здоровьем для руководства фермой. Эдит подозревала, что тем самым ее наказывают за неспособность родить сына. Справедливости ради и от самого Уинтерса в этом деле было маловато толку.
Сенлин бы покраснел, не будь он и так красным от жары.
– Значит, вы с ним развелись?
– Да, – сказала она. – Только вот он не оказал ответной любезности.
– Не понимаю.
– Я тоже! – Она рассмеялась, и теплый порыв ветра бросил спутанные волосы ей на лицо. – Он отказался со мной развестись, и потому я отказалась остаться.
– И вы приехали сюда…
– Чтобы промотать его деньги, мои деньги.
– Играя светскую львицу, – весело сказал Сенлин, но ее лицо помрачнело.
Он скривился, выражая сожаление.
– Это была дурацкая пьеса. – Она вновь опустила юбки, которые вздувались, как воздушный шар. – Мне пришлось играть разряженную куклу, в то время как два пустозвона говорили о делах. Никто из них в делах не смыслил. Фондовая биржа сердца! Я умоляю! Товар, не поддающийся количественному измерению, не продают на фондовой бирже. В этом суть акций. И, насколько я знаю, никто понятия не имеет, сколько весит любовь, какой у нее объем, можно ли ее разделить или с чем-то смешать… Сколько единиц любви требуется для начала романтических отношений? Пять? Двадцать? Фондовая биржа сердца! Если бы один пустозвон не обезумел, это бы случилось со мной. – Она говорила словно в бреду, но в сказанном звучали приятные насмешливые нотки.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
