– Так и быть.
– Сечешь в радиоприемниках? – Анапол недоверчиво сощурился. – Ты что хочешь сказать – можешь их починить?
– Ой, безоговорочно, босс. Это мне просто.
– Не будет. Несколько немного пенни на… Я не знаю слова. – Он сложил пальцы в пистолет. – Weichlote. Их надо плавить.
– Так и быть. Но может, я смогу одолжить.
– Может, одно пенни на радио – на каждое радио.
– Почти моя цена выйдет.
– Но так и быть, я не беру деньги за работу.
Сэмми посмотрел на кузена, изумляясь и лишь чуточку смущаясь тем, как Джо смухлевал. И заметил, как Анапол глянул на свояка, многозначительно воздев бровь, – не то посулил что-то, не то пригрозил.
В конце концов Джек Ашкенази кивнул.
– Я только скажу кое-что, – произнес он. И поймал Джо за плечо, не успел тот со своим пустоглазым Големом и своей пустой папкой выскользнуть из кабинета. – Мы тут комикс хотим заделать, понимаешь? Неплохо – может, и получше будет, чем крыса-та.
3
Первое официальное совещание товарищества состоялось перед Крамлер-билдинг, в облаке дыхания и подземельного пара, что вышивал по воздуху, завиваясь из тротуарной решетки.
– Это хорошо, – сказал Джо.
– Я знаю.
– Он сказал «да», – напомнил Джо кузену, который стоял, рассеянно охлопывая себе грудь и панически кривясь, точно забыл в кабинете у Анапола нечто важное и теперь переживал.
– Да, сказал. Он сказал «да».
– Сэмми, – Джо схватил Сэмми за блуждающую руку, прекратив ее поиски карманов, и воротника, и галстука, – это хорошо.
– Да уж, черт его дери, хорошо. Я только надеюсь, что мы сможем.
Потрясенный этим внезапным сомнением, Джо отпустил руку Сэмми. Тот отважно прибегнул к Науке Возможностей, и Джо поверил без вопросов. Все утро – грохот поезда в мерцающей тьме под Ист-Ривер, восходящий поток клаксонов и вздымающихся конторских корпусов, что вынес их на станцию, где вокруг мигом столпились десять тысяч мужчин и женщин, телефонные звонки, жвачные щелчки и болтовня клерков и секретарш в конторе Шелдона Анапола, хитрая и изнеможенная туша хозяина конторы, дискуссии об объемах продаж, и конкуренции, и великих доходах – так точно совпадало с киношными представлениями Джо о жизни в Америке, что, если бы сейчас посреди Двадцать пятой улицы сел аэроплан, изрыгнул дюжину Фей Демократии в купальниках и те вручили бы ему президентство компании «Дженерал моторс», контракт с «Уорнер бразерс» и пентхаус на Пятой авеню с бассейном в гостиной, – он бы откликнулся на это со сновидческой невозмутимостью. До сего момента он как-то и не думал, что показная предпринимательская отвага кузена – полнейший блеф, что на улице 8 °C, а у него, Джо, нет ни шапки, ни перчаток, живот, а равно бумажник пусты, и оба они с Сэмми – всего-навсего неискушенные юнцы во власти опрометчивого и сомнительного обещанья.
– Но во мне есть вера в тебя, – сказал Джо. – Я тебе доверяю.
– Приятно слышать.
– Я серьезно.
– Интересно почему.
– Потому что, – сказал Джо, – у меня нет выбора.
– Хо-хо.
– Я нуждаюсь в деньгах, – сказал Джо и затем на пробу добавил: – Черт его дери.
– Деньги. – Слово подействовало на Сэмми оздоровительно и вывело его из оцепенения. – Да. Так. Первым делом нам нужна конюшня.
– Конюшня?
– Арсенал. Люди.
– Художники.
– Давай пока назовем их «люди»?
– И ты знаешь, где найти несколько?
Сэмми на миг задумался.
– Пожалуй, знаю, – сказал он. – Пошли.
И они зашагали – по прикидкам Джо, видимо, к западу. На ходу Сэмми тут же погрузился в раздумья. Джо тщился вообразить ход его мысли, но подробности задачи оставались неясны, и спустя некоторое время Джо бросил и постарался просто шагать с кузеном вровень. Ходил Сэмми неторопливо и переваливаясь – нелегко сдерживать шаг и не обгонять. Вокруг все гудело – поначалу Джо решил, что это гудит кровь у него в ушах, но потом сообразил, что так звучит сама Двадцать пятая улица: сотня швейных машинок наверху в потогонке, вытяжки на задах складов, глубинное качение поездов под черной уличной плоскостью. Джо плюнул, бросил думать как кузен, доверять ему, верить в него и просто шагал к Гудзону, и голова его тоже гудела в ошеломлении от новизны изгнания.
– Кто он? – в конце концов изрек Сэмми, когда они пересекали широкую улицу, чья табличка – верилось почему-то с трудом – оповещала, что это Шестая авеню. Шестая авеню! Река Гудзон!
– Кто он, – повторил Джо.
– Кто он и чем занимается?
– Летает.
Сэмми потряс головой:
– Летает Супермен.
– Поэтому наш не летает?
– Я просто думаю, я бы…
– Чтобы оригинально.
– Если получится. Обойдемся хотя бы без полетов. Никаких полетов, никакой силы сотни человек, никакой пуленепробиваемой кожи.
– Так и быть, – сказал Джо. Гудение чуточку стихло. – А некоторые другие, они делают что?
– Ну, Бэтмен…
– Он летает, как летучая мышь.
– Нет, он не летает.
– Но он слепой.
– Не, он только одевается под летучую мышь. Никаких мышиных черт. Он дерется.
– Скучно.
– Вообще-то, жуть. Тебе понравится.
– Может быть, другое животное.
– Э-э… ну, например. Ладно. Ястреб. Человек-Ястреб.
– Ястреб, да, так и быть. Но он должен летать.
– Да, и впрямь. Птиц вычеркиваем. Ну, э-э… Лис. Акула.
– Плавает.
– Может, и плавает. Нет, погоди, я знаю одного парня, работает у Чеслера, – так он говорил, про плавучего мужика они уже делают. Для «Таймли».
– Лев?
– Лев. Лев. Человек-Лев.
– Может быть очень сильным. Ревет очень громко.
– У него суперрев.
– Вселяет страх.
– Бьет посуду.
– Плохие парни становятся глухие.
Оба засмеялись. Джо перестал смеяться.
– Я думаю, надо быть серьезными, – сказал он.
– И впрямь, – ответил Сэмми. – Лев – ну, не знаю. Львы ленивые. Может, Тигр. Человек-Тигр. Нет, не пойдет. Тигры – убийцы. Бл-лин. Так, ладно.
И они принялись перебирать царство животных, предпочтение отдавая, естественно, хищникам: Человек-Кот, Человек-Волк, Филин, Пантера, Черный Медведь. Обсудили приматов: Мартышка, Человек-Горилла, Гиббон, просто Обезьяна, Мандрил, который ослепляет недругов разноцветным чудо-задом.
