Аргументация в научном поле. В любой ситуации спора его участники выдвигают аргументы и контраргументы с целью защитить свою точку зрения и ослабить позиции своих оппонентов. И хотя в научных практиках существенную роль играют неявные знания, конечное представление результатов происходит в основном в письменной форме (а устная форма является переходной). Приверженцы конструктивизма обычно анализировали этот немаловажный аспект в терминах «научной риторики». При этом негативная коннотация термина «риторика» хорошо сочеталась с полемическим уклоном этого подхода[209]. Тем не менее природе научных обменов в большей степени соответствует теория аргументации[210]. В самом деле, риторический анализ фокусируется на форме дискурса (тропы) и, следовательно, на индивиде, в то время как аргументативный подход настаивает на диалогическом, а значит, на социальном характере обменов, которые всегда предполагают присутствие аудитории, пусть даже виртуальной[211]. Как писал Аристотель: «Следует также, отклоняясь от довода, пресекать дальнейшие нападки [собеседника], а отвечающий, чувствуя заранее [возражения противника], должен [их] упреждать словесными доводами»[212]. Так, в экспериментальных науках аргументы, которыми обмениваются в ходе спора, чаще всего касаются данных, процедур анализа или работы оборудования, чистоты химических материалов и т. д. В формализованных дисциплинах, как в математике и теоретической физике, аргументы относятся к достоверности аксиом или правильности доказательства[213].
Поскольку в публичных спорах целевая аудитория является разнородной, бывает сложно убедить кого-либо при помощи аргументов. В отсутствие единообразия предпосылок и критериев оценки такие споры часто становятся «разговорами глухих»[214]. В научных спорах, напротив, аудитория состоит из специалистов в данной области, что создает условия для аргументированной дискуссии. Структура научной специальности налагает свои ограничения в том, что касается легитимных форм критики, а это способствует формированию консенсуса. Вместе с тем диалог глухих между исследователями также возможен, если они занимают настолько разные теоретические позиции, что те становятся несоизмеримыми[215].
Возможные и допустимые аргументы всегда рождаются в рамках определенного состояния структуры знаний, которое само является результатом предыдущих споров. Значение времени для научной деятельности проявляется в том факте, что предложенная теория может оказаться вне горизонта возможности, заданного наличным состоянием знаний. Так, химик и философ науки Майкл Полани убедительно показал, почему его теория адсорбции газа на поверхности твердого тела была принята лишь через полвека после того, как он ее сформулировал. Она была предложена в 1914 г. и оказалась несовместимой с электрической моделью атома, разработанной в то же время. С появлением квантовой механики в конце 1920-х годов физики поняли, что силы адсорбции, предусмотренные этой теорией, согласовались с изначальными гипотезами Полани. Он пишет: «Я сомневаюсь, что моя теория адсорбции могла бы быть принята научным журналом, если бы я ее предложил на пять лет позже», так как новое изложение модели атома сразу после публикации этой статьи делало ее несостоятельной. Полани заключает, что отказ от его теории был неизбежен, «поскольку силы электричества не могли производить потенциал такого рода, который я постулировал, и никакой принцип не позволял в ту эпоху объяснить такой потенциал адсорбции»[216].
Таким образом, обладать правотой в данный момент времени означает располагать такими аргументами, которые, принимая во внимание наличное состояние экспериментальных и теоретических знаний, не могут быть оспорены убедительным образом или заменены другими аргументами, способными привлечь на свою сторону большинство ученых.
Аргументативное измерение динамики производства знания, которое можно наблюдать на микросоциологическом уровне научных обменов, естественным образом интегрируется в мезо– и макросоциологический анализ детерминантов научного знания. В самом деле, положение исследователя в рамках дисциплины или специальности и накопленный им символический капитал добавляют весомости его аргументам. Например, в споре о холодном ядерном синтезе обоим электрохимикам, утверждавшим, что они наблюдали ядерный синтез в пробирке, недоставало авторитета в глазах ядерных физиков. На макросоциологическом уровне возможно показать, что научные аргументы в пользу той или иной теории могут также получить хотя бы временную поддержку, если эта теория находит благоприятный отклик у определенной социальной группы даже несмотря на скептицизм экспертов, как, например, в случае спора вокруг возможного вирусного происхождения синдрома хронической усталости[217].
Философ Гастон Башляр, уделявший немало внимания вопросам науки, ввел понятие «процесса дискурсивного уточнения» (rectification), которое дает начало «дискурсивной объективности», находящейся под социальным контролем членов республики ученых[218]. Так, с социологической точки зрения объективность в науке есть не что иное, как синоним интерсубъективного согласия среди членов научного сообщества[219].
