Любо, братцы, любо… Любо, братцы, жить, С нашим атаманом не приходится тужить…
Сбивая утреннюю росу с высокой прибрежной травы, кони медленно и тихо двигались вдоль реки, позволяя своим всадникам прислушиваться к любому постороннему звуку.
— Паша, не торопись… — Задов привстал на стременах, заслышав какой-то шум впереди.
Пашка Бойченко после своего триумфального подвига с пленением белогвардейцев от Задова не отходил ни на шаг. Бесконечно благодарный за то, что замнач контрразведки не уронил его авторитет среди односельчан и сослуживцев, Пашка поклялся себе, что больше такой оплошности не допустит.
Бойченко осадил коня и тоже прислушался. Возле тропинки, ведущей в камыши, были привязаны три коня, а со стороны берега раздавались мужские голоса и плеск воды.
Три пограничника, беззаботно купавшиеся в Днестре, оказались отрезанными от пирамиды, которую они составили из своих винтовок, и от своих коней.
— Чего вызывали? — спросил Лёва у красноармейцев, удивлённо рассматривавших разъезд кавалеристов, одетых в такую же, как у них форму, за тем небольшим исключением, что звезды на их будёновках были синего цвета, что означало кавалерию.
— Мы? Вас? — один из военных, по всей видимости, старший, надел гимнастерку и сделал несколько шагов в сторону своего оружия, однако, спешившийся Пашка не позволил ему дотянуться до карабина.
Через несколько минут Задов уже знал место, где течение позволяет безопасно перебраться на тот берег.
— А как же с ними? — красноречиво кивнул в сторону связанных пограничников Бойченко.
— Паша, они нам не помеха. Не будем брать грех на душу. Винтовки забери, да узлы на руках проверь. Нам всего минут тридцать нужно, пусть живут. Может, когда-нибудь они нам тоже жизнь оставят, — приказал Задов.
Через четверть часа всё было готово для переправы.
— Галина Андреевна, возьмите вот… Больше у нас ничего нет. Времена настают тяжелые, а это поможет продержаться… — Задов вложил в руки женщины небольшое дамское украшение с голубоватым камнем в центре.
— Зачем вы это делаете, Лёва? Нестор не любит тайн и интриг, вы же знаете, к тому же, какой он ревнивец…
— Ну, Нестор… Пусть у вас будет. На всякий случай… Будет тяжко — вы этим мудрее распорядитесь, спасибо, что заступились, кстати… — несколько смущенно ответил Задов.
Это был не первый раз, когда жена атамана принимала его сторону. Однажды, крикнув на командиров, она спасла Задова от неминуемого приговора по обвинению в измене. Почему она тогда так поступила — Галина и сама не поняла. Нашла себе оправдание лишь в том, что женскому сердцу не прикажешь.
— Уж постараюсь. Спасибо вам, Лев Николаевич, что не предали, не оставили…
— Без меня Нестор проживет, а без вас — погибнет. Точно знаю. — Лёва глаз не поднимал, будто стеснялся. Со стороны это выглядело несколько нелепо: здоровенный детина держит за руки женщину в платке и, краснея, пытается ей что-то объяснить, глядя в сторону.
— Как там сложится — не знаю, а вот вас, Лёва, я запомню навсегда.
— Давайте не будем прощаться. Всё впереди.
— Это не прощание, что вы, Лёва… Так, грустно просто…
Лев Задов, заметивший, что на них уже стали обращать внимание сослуживцы, тут же поправил гимнастёрку, как перед старшим по званию, и уже уверенно и чётко продолжил:
— Отставить грусть! У меня еще одна просьба будет. Нестор Иванович недооценивает ситуацию, потому… Подождите, я сейчас.
Лёва порылся у себя в планшете и достал небольшой, аккуратно упакованный сверток, перевязанный крест-накрест тесьмой.
— Вот это нужно сохранить любой ценой. Вас обыскивать, скорее всего, будут не очень тщательно.
— Что это? — спросила Галина, заинтригованная заговорщицким тоном Задова.
— Это содержимое желтого портфеля. Бумаги из сейфа Григорьева.
— А вы, товарищ Лёва, отчаянный… Нестор же приказал закопать в схроне, вместе с золотом.
— Так, а кто нарушил приказ? Портфель приказал закопать, мы его и закопали. А бумага — она же влаги не терпит. Погибнет такое оружие… И потом для кого-то слишком большое везение — найти в одном месте и золото, и документы. Не предусмотрительно это. Вы меня не сдадите? — улыбнулся Задов.
— Настоящий шпион! — В ответ Лёва получил лучезарную улыбку.
— Не нравится мне это слово. Лучше — разведчик. Шпионы, они вражеские.
— Ладно, ладно… не стоит обижаться. Нашему брату не положено… Мы задерживаемся и очень рискуем. Давайте торопиться, пока не пришло подкрепление с заставы, — Галина рассмеялась после слова «брату».
Кони с всадниками, державшимися за сёдла, пустились вплавь. Над поверхностью реки, покрытой утренним туманом, были видны только головы коней да слышен их тяжелый храп.
В воду сошли выше по течению, чтобы их снесло примерно в то место, где кони смогут выйти на берег. Гребли тяжело, держа оружие над головой. Нестор схватился за седло двумя руками и в меру сил пытался помогать себе ногами, но постоянно задевал бок коня, от чего тот начал волноваться и стал плыть только быстрее.
Тяжелее всего пришлось Лёве. Свое неумение плавать и панический страх перед течением он до сих пор от всех удачно скрывал. Помог конь, которого он себе подбирал сам: такой вес, как у него, не каждый жеребец выдержит, а уж в чём-чём, а в конях Лёва разбирался с детства. Отцовская школа пригодилась, и не раз в течение последних нескольких лет Задов мысленно благодарил покойного старика Юделя за уроки юношества.
Справившись с тревогой, Задов доверился своему верному напарнику, который не раз вывозил его с поля боя живым и невредимым, и тот не подвел. Бойченко первым выбрался на берег, и теперь активно размахивал руками, привлекая к себе внимание всей медленно плывущей конской флотилии.
— Руки! — по-русски раздалось с вершины оврага. — Вверх руки! — громкий голос с акцентом заставил Пашку замереть в положении подающего сигналы моряка.
Три ружейных ствола смотрели на него сверху, а их хозяева, облаченные в серые мундиры с зелено-желтыми петлицами пограничной стражи, держали Бойченко на мушке.
— А мы сдаёмся! — громко заорал Пашка и демонстративно положил на землю винтовку.
— Подниматься наверх! Наверх! — поступила команда от румынских пограничников.
За передвижениями на той стороне Днестра румыны следили тщательно, и появление скопления вооруженных людей в красноармейской форме заметили сразу.
