Если вы не заплатите им, то больше никогда нас не увидите.
Да поможет нам ВСЕВЫШНИЙ!
Ваша с сожалением — Кася Уотсон.
Герцог дважды перечитал письмо. Потом он приступил к действию.
В маленькой комнате на верху дозорной башни стало темнеть.
Саймон придвинулся поближе к Касе и положил ей голову на плечо.
— Я есть хочу, — сказал он.
— Я понимаю, — сказала Кася. — И надеюсь только, что твой дядя постарается побыстрее заплатить этим ужасным людям или придет нас спасти.
— Думаете, он догадается, что вы хотели ему сказать? — спросил Саймон.
— Я постаралась сделать это как можно осторожнее, — объяснила Кася. — Но я рассчитываю, что когда он его прочтет, ему покажется странным, что я везде поставила заглавную «Б».
Саймон ничего не сказал, и она продолжала:
— В конце я написала: «Да спасет нас Всевышний», — и подчеркнула последнее слово.
— И вы думаете, он поймет, что мы наверху в дозорной башне? — спросил Саймон, про себя разгадав этот ребус.
— Я молюсь, чтобы он понял, — сказала Кася. — И тебе тоже нужно молиться.
— Он же не услышит, как мы молимся, — возразил Саймон.
— В Индии, — сказала Кася, — люди верят в силу мысли. — Она улыбнулась мальчику и продолжала:
— Я как-то читала в одной книге, как один человек узнал, что его отец умер, за три тысячи миль от своего дома. И ему никто об этом не говорил, просто в голове у него родилось это знание.
— Тогда мы можем послать дяде Саймону мысленное письмо, — сказал Саймон.
— Я как раз и пытаюсь это сделать, — ответила Кася, — и ты должен мне помочь.
— Как? — спросил Саймон.
— Думай о своем дяде, постарайся увидеть, как он стоит в гостиной или в своем кабинете, и повторяй про себя: «Дозорная башня, дозорная башня».
— Я постараюсь, — сказал Саймон. — Я буду очень, очень стараться. Мне здесь не нравится.
— Мне тоже, — вздохнула Кася и притянула Саймона ближе к себе.
Позже, когда она заметила, что мальчик заснул, она сняла с себя жакет и, свернув его, подложила ему под голову.
Когда она его поворачивала, Саймон, не открывая глаз, сонно пробормотал:
— Дозорная башня… Дозорная башня…
То же самое Кася повторяла про себя.
В башне стало жарко и душно. Кася подошла к окну и раскрыла его настежь.
На небе уже зажглись звезды. Луна постепенно выплывала из облаков и заливала все вокруг серебристым светом.
От деревьев протянулись длинные темные тени, и Кася подумала о том, каким безлюдным и унылым кажется это место.
Оно как нельзя лучше подходило для того, чтобы здесь прятаться, потому что мимо дозорной башни никто не ходил.
Поля вокруг не были ни вспаханы, ни засеяны.
Кася боялась, что герцог не поймет, что она хотела сказать своим шифром.
Но в интересах других людей он не должен платить похитителям.
Если они получат от него деньги, то, как только потратят их, украдут другого ребенка.
Кася с дрожью думала о том, что если их не спасут, они с Саймоном умрут здесь голодной смертью или эти бандиты убьют их, прежде чем отправиться на поиски новой жертвы.
«О Господи, прошу тебя, Господи, пусть он поймет!»
Она не могла больше смотреть на пустые поля и снова присела возле Саймона.
«Он очень храбрый мальчик», — подумала она.
Другие дети на его месте кричали бы, плакали или цеплялись бы за нее.
«Когда он вырастет, он будет таким же отважным, как его дядя», — сказала она себе.
Подумав о герцоге, Кася сразу представила себе, как он скачет на своем вороном коне, как сидит во главе обеденного стола, как стоит у камина и смеется над тем, что она говорит.
«Он такой красивый и такой умный», — подумала она, и сердце ее забилось.
Ей казалось, что он тянется к ней обеими руками. Кася вспомнила, как глаза их встретились сегодня утром, когда он сказал, что хочет с ней поговорить.
«О чем?»— гадала она и вдруг испугалась, что он хотел сказать, что возвращается в Лондон и они с Саймоном остаются одни.
Кася добавила к своей молитве новые слова:
«Пусть он останется, прошу тебя, Господи, пусть он останется и пусть он поскорее нас найдет!»
Она молилась так страстно, что даже закрыла глаза руками, чтобы лучше сосредоточиться.
Вдруг послышался какой-то звук.
Похоже было, что кто-то скребется, и Кася испугалась, что в комнате крысы.
Она всегда боялась крыс.
Она понимала, что в пустой башне их должно быть великое множество.
Звук стал громче, и она задрожала от страха.
В голове ее разом всплыли все рассказы о том, как крысы загрызли младенца в колыбели или напали на взрослого человека.
Она до того испугалась, что готова была позвать на помощь своих похитителей.
Она открыла глаза и собиралась вскочить на ноги, но вдруг свет луны заслонила чья-то тень.
На мгновение Кася подумала, что это ей мерещится.
Но через миг кто-то перекинул через подоконник ногу и влез в окно комнаты.
Кася вскочила.
Это был герцог.
Она не видела его лица, но знала, что это он.
Кася бросилась к нему, и он заключил ее в объятия.
Ей хотелось кричать от радости, но в этот момент он нашел губами ее губы.
Герцог крепко прижал ее к себе, и она не могла вздохнуть, но чувствовала, что ничего прекраснее этого никогда еще не испытывала.
Герцог целовал ее жадно, настойчиво, страстно, потом наконец отпустил и шепотом сказал:
— Ни звука! Сколько их?
— Ч…четверо, — заикаясь, пробормотала Кася. — И они вооружены.
— Вы не ранены?
— Нет-нет, все в порядке. Саймон спит. Герцог, продолжая обнимать Касю, подошел посмотреть на Саймона.
При свете луны он поглядел на мальчика и прошептал Касе:
— Разбудите его и оба спрячьтесь за дверью. Она хотела его о чем-то спросить, но герцог повернулся к окну, вытащил из кармана пистолет и выстрелил в воздух.
Звук выстрела разбудил Саймона, и когда Кася начала его поднимать, мальчик воскликнул:
— Дядя Дарси! Я знал, что вы придете! Герцог не ответил. Кася, понимая, что нужно делать то, что он велел, потащила Саймона к двери. — Открывайте, — тихо сказал герцог;
