Всё на двоих, наяву и в снах: Всё на двоих. И крылья… Вдруг превратилось, в мгновенье, в прах, Стало вселенской пылью…[10]
Становится легче. Глеб даже вспоминает свое имя и прошлое. Он бывший поэт и хочет вернуть крылья и дар. Память понемногу восстанавливается, и стихи обретают объем.
Затем всё обрывается, последнюю строфу не оживить – это плата за прохождение. Шрамы наливаются кровью, между лопатками невыносимо жжет – точно поставили клеймо. И от этого ощущения не избавиться.
* * *
Мир вокруг – разных оттенков зеленого: малахит, изумруд, салатовый… Морской оттенок сменяется травяным, как волосы на голове Приша. И тот понимает, что это его родина. Ему хочется разглядеть подробности, может, увидеть лица родителей. Но дальше лишь густые столбы дыма. И всё.
Приш хватается за первое воспоминание детства, но то ускользает. Приш яростно пытается восстановить его в памяти, но вязнет. Зеленое вытесняется сначала черным, затем стальным. Приш задыхается – дым разъедает легкие, вата забивает глаза и нос.
Но он прёт вперед как… Сравнение исчезает. Ну прёт же?! Как кто? Он еще показывал этого… Кому? Страх колет в сердце. Он всё забыл! Даже простые слова. Даже имена близких. Зеленое… Зеленая трава. И по ней ползет муравьишка. Приш ставит на его пути палец, но муравей переползает препятствие.
«Прёт, как муравей!» – смеется Лиза. И Приш вместе с ней.
И кто-то тянет яблоко. Еще немного, и имя обретет плоть. Но изображение подергивается рябью. И двигаться невозможно, ноги путаются в пакле. Надо выбираться, но Приш не в состоянии. Он не муравей, чтобы не сдаваться, всего лишь подросток. Но что-то заставляет идти, и он прёт, как муравей. И яблоко совсем рядом. Приш тянет руку и почти хватается за него, но то снова удаляется.
Приш чувствует, как колет в спину. Он достает из мешка венок. Желтизна соломы и индиго васильков: венок, подаренный сумасшедшим стариком. Огородником его звали. Яблоко возвращается, и Приш ощущает его вкус. Марта и Вилли! Имена приемных родителей стали реальностью. И огромное облегчение: он Приш – сын Марты и Вилли. У него есть сестра Лиза. И Алиса – девушка, которую он любит. И он желает возвратиться в Яблоневую долину.
* * *
Всё залито золотом. Медное золото, желтое, белое. И Мёнгере растворяется в нем. Весь мир охватило солнечное мерцание, и Мёнгере сдается. Она сама становится светом. И слышен вкрадчивый шепот:
– Этот мир достоин, чтобы его утопили в свете, милая.
Менгере знала одно существо, которое звало ее милой. Оно походило на человека, но не было им.
Она в коридоре, который кажется бесконечным. Ее окружают высокие мрачные стены – в храме почти нет окон. Мёнгере ускользнула от жриц, ведь так хочется побегать в удовольствие, а не сидеть взаперти. Она спешит к выходу, но теряется в лабиринте поворотов.
– Мёнге! – слышит она крик за спиной и ускоряет шаг.
И вдруг на ее пути возникает жрица. Мёнгере не успевает затормозить и врезается в нее. Сейчас ее выдадут! Но та лишь прижимает девочку к себе и гладит, гладит по волосам.
Странно. Эпизод всплыл неожиданно. Ничего подобного Мёнгере не помнила. Сколько ей тогда было? Три года?
– Тебе не нужна память, – услужливо подсказывает тот же голос. – Ты станешь править миром, милая. И он захлебнется светом.
Да! Она же мечтала об этом. Все страны поклонятся ей. Мёнгере станет правительницей континентов, в ее честь зазвучат торжественные гимны.
– Умница, ты достойна этого, – соглашается голос. – И покараешь несогласных. Вольешь в их глотки раскаленный свет.
