Вчера, после встречи на Бардина, подошли несколько парней молодых, и один очень осторожно, негромко спрашивает:
— Конечно, знаю.
— Твой отец — достойный человек, я уже десять лет с ним работаю. Его все уважают. Он очень толковый и порядочный. И много добра людям сделал.
И сказал это громко, чтобы слышали его друзья.
И у парня аж щеки запылали. Клянусь, я увидел, как он в один момент стал счастливым!
— Твой сын ко мне подошел. Я с ним говорил о тебе при его друзьях. И я видел, что ему за тебя гордо.
И я понял, что еще один человек в этот момент стал счастливым.
Как все просто.
Кто скучает по сильной руке?
Посмотрел книжку С. А. Кропачева «От лжи к покаянию. Отечественная историография о масштабах репрессий и потерях СССР в 1937–1945 годах».
Хороший обзор, касающийся еще и демографии. Тема очень тяжелая.
На сегодня достаточно точно документально установлено, что в течение 1937–1938 гг. по политическим мотивам было осуждено 1 344 923. Из них каждый второй был расстрелян. То есть государство на протяжении двух лет ежедневно убивало тысячу граждан. Свое государство и своих граждан.
При этом надо понимать, что в лагерях тоже выжили не все. Полагаю, что абсолютное большинство уничтоженных — русские мужчины в репродуктивном возрасте.
Представляете, сколько детей остались сиротами?
У нас в деревне в октябре 37-го года арестовали бригаду плотников, пять мужиков. Причина? Да не было никакой причины. Повод был. Летом во время урагана сорвало крышу с коровника, который они строили, — вот их и арестовали. Разом сиротами остались двадцать детей. Но это еще не все. После ареста к каждому пришли на двор, увели всю скотину и вывезли все зерно. Одного, Никифорова, расстреляли. Остальным дали по десятке. Не вернулся ни один.
У Никифорова оставалось пятеро детей, от 5 до 13 лет. Самый маленький, Аркаша, зимой ходил по дворам, стоял молча у дверей. Ему давали немножко хлеба или яичко. Он приносил домой, делил на всех. Еле выжили. Откуда знаю? Это мой родственник.
Читал «Воспоминания крестьян с Русского Севера». Цитирую:
«Перед войной Каменев Александр Иванович, бригадир рыбаков из Каменихи, купил для колхоза грузовую автомашину, мотор „Стоп-Нога“, трактор, киноустановку, молотилку „Генрих Манкей Ланц“. Ночью приехали, да и увезли его на машине. Бесследно пропал. Одиннадцать человек детей осталось».
Что, кто еще там скучает по сильной руке?..
Но я хотел отметить другое.
В июле 1937 года вышло Постановление Политбюро «Об антисоветских элементах». НКВД, реализуя Постановление, направило на места директиву № 266 «О проведении учета кулаков и уголовных элементов и разделении их на категории». Начальники управлений, соревнуясь друг с другом, в считаные дни объявили о выявлении тысяч кулаков, подлежащих расстрелу. Например, Д. М. Дмитриев, начальник УНКВД по Свердловской области, доложил о 4700 кулаках. А Г. С. Люшков по Ростовской области — о 5721. Все они были отнесены к первой категории и должны были быть расстреляны.
Всех обогнал начальник Управления НКВД по Омской области. От него требовалось выявить и сообщить. Так он, на всякий случай, в течение нескольких дней арестовал больше трех тысяч человек по расстрельной категории!
Но это не все. Чуть позднее в управление была спущена разнарядка: сколько человек подлежало репрессиям в каждой области. И никто не имел права самостоятельно это количество превышать. Но если обстановка потребует, то начальник краевого и областного управления НКВД обязан был предоставить наркому «мотивированное ходатайство». Этим правом воспользовались многие. Начальник УНКВД по Омской области Г. Ф. Горбач уже 15 августа попросил у Ежова увеличить ориентировочную категорию с 1000 до 8000 человек. То есть просто, не проявляя служебного рвения, он мог оставить жить 7000 своих соотечественников и земляков! Но он проявил рвение. Ежов отписал Сталину, и тот своей рукой наложил резолюцию: «За увеличение лимита до восьми тысяч. И. Сталин».
В Красноярском крае добились увеличения от 750 до 6600 человек. По Оренбургской области — с 1500 до 3500 по расстрельной категории. И т. д.
Стахановцы.
